Томас Майер - Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

Когда мужчины ушли из ее жизни, Вирджиния почувствовала себя одинокой и преданной. В очередной раз она поняла, что должна рассчитывать только на себя, разбираясь с любовью и своими оскудевшими финансами.

В конце 1990-х годов она открыла «Учебный центр Вирджинии Джонсон-Мастерс», задуманный для борьбы с «дисфункцией, расстройствами и неудовлетворенностью» без индивидуальной терапии. Центр планировал торговать через интернет и почтовые заказы аудиозаписями на темы вроде «Супруги и сила близости» ( Couples and the Power of Intimacy ) и набором из 50 с лишним записей под общим названием «Близость на всю жизнь (С ней не покончено, пока не «все кончено»)» ( Intimacy for a Lifetime (It’s Not Over ’Til It’s Over ). Увы, это предприятие провалилось, хоть Джини и воспользовалась фамилией Мастерс, чтобы напомнить людям, кто она такая.

Не имея диплома и больше не будучи связанной с Биллом, Джини обнаружила, что для нее практически закрыта сфера, стандарты которой она сама помогала повышать и регулировать. «Ее репутация строилась на роли его помощницы, – объясняла Джуди Сейфер, бывшая коллега Билла. – У нее не было лицензии. Не все доступно, если у тебя нет иной опоры, кроме чьего-то чужого крыла».

Годами Джини платила бюро газетных вырезок за отслеживание упоминаний «Мастерса и Джонсон», но теперь ее покинул интерес к славе. «Если что-то где-то происходило, нам всегда звонили за откликом, – вспоминала она. – У Мастерса хорошо получались афоризмы. А у меня – нет. Мне всегда хотелось прочесть целую лекцию. Но в последние десять лет нас уже не цитируют всякий раз, как кто-нибудь поднимает тему [секса]. И я за это благодарна».

Со смертью Билла и уходом из ее жизни Ли Зингейла Джини больше, чем прежде, стала зависеть от своих взрослых детей, Лизы и Скотта. Она сознавала, чего стоила им ее непрерывная карьера. «Я всегда буду жалеть, что пропустила столько родительских собраний в школе, что на этом свете были очень печальные маленькие дети – и их печальная мать», – признавалась она в разговорах с прессой. Муж Лизы объяснял, каково было его жене расти в доме Вирджинии Джонсон. «Лизу вырастили домработницы, ее дразнили другие дети, – говорил Уильям Янг. – Они считали ее мать шлюхой из-за ее работы. Все о них знали – Мастерс и Джонсон были на обложке «Тайм».

Через год после смерти Билла Джини перенесла небольшой инфаркт и беспомощно лежала на полу, пока не подоспела помощь. Она страдала диабетом, пережила приступ рака, операцию по замене коленного сустава и другие недуги, которые подрывали ее жизненные силы. Она полагалась на сына, который советовал ей, где жить и как распоряжаться оставшимися активами. «Скотт тайно управляет моей жизнью. Мне жаль, что он должен все время находиться здесь, – но он боится, что одна я умру, – объясняла она. – Он хотел бы поместить меня туда, где за мной смогут ухаживать».

Джини продала свой дом в университетском городке и перебралась в высококлассный частный дом престарелых – с рестораном, развлечениями и прокатом лимузинов. Среди обитательниц этого роскошного приюта она встретила Сильвию – женщину, на которой судья Ной Вайнштейн женился после их романа, но не стала с ней здороваться.

Временами казалось, что Вирджиния рада бы забыть прошлое. Ее старые альбомы с вырезками пришли в беспорядок и были рассованы по коробкам. Она уничтожила аудиозаписи секс-терапии и документы из института, которые долго хранила. Роберт Колодны, узнав об этом, пришел в ужас. Были утрачены все аудиопленки с сеансами, истории болезни сотен пациентов, чьи дисфункции, несомненно, могли бы изучать студенты медицинских школ, терапевты и летописцы культурных нравов Америки XX столетия. «Думаю, это было сделано из-за злости на Билла за то, что он ее бросил и все испортил», – с отвращением говорил Колодны.

Хотя Джини пыталась забыть Билла, ее гнев на него выплескивался наружу при любой возможности. Обвинения, которые она произносила в кругу знакомых, все больше расходились с тем, что она рассказывала на публике. Во время телевизионного интервью для программы «Биография» в середине 1990-х годов Джини казалась благодарной Мастерсу за то, что он дал ей в жизни такую уникальную возможность. Но наедине с друзьями она проклинала его как опасного интригана, обманом и лестью добивавшегося от нее всего, что он хотел. Она злилась на него за то, что он создал ее образ, контролировал ее действия, ее эмоции – в большей степени, чем она в то время сознавала. Она винила его в том, что он блокировал ее попытки получить диплом о высшем образовании; что крал ее время у ее детей, когда они вдвоем корпели в лаборатории; что использовал ее как клин между своей первой женой Либби и их детьми; что вечно мешал ей обрести прочное счастье с другим мужчиной. Только еще один человек в ее жизни обладал такой властью над ней, говорила Джини. «Он манипулировал мною точно так же, как мама – похвалой и наказанием, наказанием и похвалой, – рассказывала она. – Он любил довести меня до слез, чтобы потом утешить».

Боль от развода принуждала ее мысленно переписывать завершение их отношений. «Доди ужасно ревновала ко мне, – уверяла она. – Он где-то откопал ее, когда я развелась с ним. Это было так смехотворно и жалко! Он так любил возрождать прошлое!..». Джини только фыркала при любом предположении, что она, возможно, все еще любит Мастерса.

Социальная изоляция Джини усилилась, когда давние друзья в Сент-Луисе больше не смогли выносить ее желчные высказывания о Мастерсе. Колодны во время их телефонных разговоров тоже уставал от ее жалоб, но ему было жаль ее. Он знал, как много Джини на самом деле значила для успеха всего дела. Не упуская случая покритиковать ее недостатки, Колодны все равно соглашался, что Билл своим отношением унижал ее.

Открытия в области физиологии, сделанные Уильямом Мастерсом, были медицинским триумфом, ведущим к долгожданному научному пониманию функционирования человеческого тела во время акта продолжения рода. Но природный гений Вирджинии Джонсон находил применение этому знанию в работе с каждым пациентом. Колодны поражался ее способности сплетать вместе нити, взятые из фрейдистского психоанализа, теорий социальных гигиенистов, бихевиористов, когнитивных терапевтов, урологов, неврологов, брачных консультантов, фармакологов, энтузиастов природы и феминисток, чтобы соткать цельное полотно. Ее интуитивное знание человеческой природы, ее готовность экспериментировать привели их терапию к успеху, улучшив жизнь огромного числа людей на всем земном шаре. «Джини была, как минимум, равным партнером, – говорил Колодны. – Она заставляла Билла задумываться о множестве вещей, которых он попросту не сознавал».