Вячеслав Зорин - Незамкнутый круг

Так что... о картах. Всякое бывает.

* * *

6. Как это ни казалось нам далеким и несбыточным...

...И свершилось предсказанное Майку.

Как это ни казалось нам далеким и несбыточным, но наступил-таки этот день. Последний день нашего посещения иных миров. Прошла эпоха! И мы уже стали не те, что были. Мы уже привыкли к местному ландшафту, и он уже не восхищал нас так, как прежде, и никто уже не восклицал: "Я никогда не забуду этой сказочной картины!" Мы уже научились немного понимать инопланетный язык, а терпеливые инопланетяне - наш. Нас уже не удивляло, что понедельник - выходной, что котлеты - с мясом. Мы привыкли, что здесь у нас нет ни газет, ни радио, ни телевидения, ни гонки вооружений, ни энергетического кризиса, ни пивных ларьков, ни водопровода. Мы умывались у колодца, доставая воду из него при помощи инопланетного механического устройства под названием "журавль". Мы сдавали бутылки, и у нас их принимали все и всегда. И это мы тоже уже считали в порядке вещей. Под конец мы окончательно забыли, что приехали сюда играть рок-н-роллы и получать за это деньги, а если бы кто-нибудь у нас поинтересовался, где же Толик, то мы запросто могли ответить, что такого и вовсе не было. А на вопрос какого-нибудь искателя смысла жизни, мы, в те странные августовские дни, не задумываясь, ответили бы так:

- Под игрока - с семака! За обсдачу - два в гору! А вообще, знал бы прикуп - жил бы в Сочи!

Нет, нам действительно пора было возвращаться домой, пока мы еще верили, что Земля круглая!

Последний, значит, день... А что же было в последний день? А ничего не было в последний день. Ничего особенного, как и во всей этой истории (ха-ха.)

Жаль, что не очень помню...

А! Сдали бутылки. А потом банкет был. Что же еще. Конечно, был прощальный банкет. А начался он при расписывании заключительной пули, под открытым небом, на расчлененном диване, который мы по случаю праздника извлекли из нашего доброго и верного сарая. А закончился банкет, смутно помнится, прощальным шабашем на весь поселок имени Ж..

Уже далеко за полночь. Мы сидим на верандочке. Там наливаем, а чокаться и произносить тосты выходим, почему-то, на главную улицу, на ее середину, под звезды. Там мы громко восхищаемся пустотой улицы и красотой неба, прогуливаемся туда-сюда, а потом снова возвращаемся на верандочку. Там наливаем - и на улицу, под звезды. Потом еще что-то было. Может быть, песни и пляски? Еще какой-то домашний пирог помню. А вот откуда он взялся, помню не очень отчетливо. Вроде как, к кому-то из местных домой за пирогом ходили. Плоткин С., наверное, ходил. Плоткин С. за пирогом куда хочешь пойдет.

Часы мои уже показывали земное время, вещи были сложены, деньги на билеты отложены... Все, что ли?

Дорога! Все назад!

Утром мы сказали родственникам "до свидания", которого они поклялись себе вторично не допустить, и путь наш начался.

Первая остановка - прощание с магазином. Как уже отмечалось, пиво в этих сосновых местах продавалось лишь по большим праздникам, поэтому поправлять вновь пошатнувшееся здоровье пришлось прибалтийским яблочным. По-Майковски, тут же на остановке, не теряя времени даром. Минут за пятнадцать до отбытия автобуса в город У., под действием яблочного в голове у Плоткина С. что-то просветилось, и он объявил, что забыл на верандочке кошелек со всеми нашими сбережениями. Под нажимом коллектива пришлось ему вспомнить, что он футболист, и сделать пробежку туда и обратно общей сложностью около полутора километров, рискуя опоздать. И если бы он опоздал, мы б ему... Мы б ему два в гору! Следующий автобус в город У. отходил ровно через 24 часа.

Тут же, на остановке, мы впервые увидели милиционера. Мы и не предполагали, что здесь бывают милиционеры, и очень удивились. Милиционер наблюдал за тем, как мы пробуем яблочное, но к нам не подходил, так как понимал, что мы уезжаем, и задерживать нас ему, представляющему интересы местного населения, не было никакого смысла.

Наконец, подали автобус.

Оркестр грянул марш из светлого будущего "Вот, новый поворот", и мы поехали.

Время потекло вспять.

На автовокзале города У. нам спокойно и почти вежливо сказали, что задавать глупые вопросы в нашем возрасте уже неприлично, что никаких билетов на автобус в Город-герой не может быть в принципе.

- Надо было, как Толик, - сказал Плоткин С. - Опять послушали Вячеслава.

- Толик был один, - заметил я, - а нас четверо.

- Стопом поедем, - сказал Майк, - чего там!

- Хиппи, - сказал Володенька.

- Сам такой, - огрызнулся Майк.

- Ты, кажется, в Пестово мечтал поехать? - спросил я его. - Твоя мечта вот-вот сбудется. Да и другого нам ничего не остается.

- А что в Пестово? Ехать бесплатно дают? - поинтересовался Плоткин С. - Опять завезешь куда-нибудь...

- В Пестово есть железная дорога, - сказал я, - и по ней ходят паровозы. И... кстати! На вокзале там есть пивная, как сейчас помню!

- Ты говорил, что и в городе У. пиво продается, - сказал Володенька. - И тоже помнил, как сейчас.

- Поморину треснем, - сказал Майк. - В первый раз, что ли?

- Нет, - сказал я. - Насчет пива - это железно!

Итак, нам предстояло ехать в Пестово, и я думал об этом с содроганием, так как с этим селением, вернее, с его вокзалом, у меня связаны самые мрачные детские дорожные воспоминания. И меня не утешало, что прошло уже много лет, и Пестово на картах значится уже с буквой "г". Все, конечно, течет и все изменяется. Все, кроме вокзалов. Вокзалам хоть бы что.

И что же я помнил о Пестово? Давку в очередях за билетами. Страшную ругань. Грязь и неистребимую вонь. Сидение на чемоданах в ожидании, когда это все кончится. Банный гул, застывший в черном воздухе. Каких-то страшных дядек и теток. Сортир, местный филиал преисподней. Вот, что я помнил, и все это называлось для меня "Пестово".

Автобус заглотил огромное количество желающих ехать на железнодорожный вокзал. Все, конечно, были с вещами. Кто успел занять место в проходе между сидениями, уселись кто на что мог. Среди счастливчиков оказались Майк, Володенька и Плоткин С. Я замешкался, проник в автобус последним и оказался у задней дверцы. Сесть мне было не на что и некуда. Пришлось прилечь на дверцу, да так всю дорогу и ехать в наклонном положении.

Раньше дорога от города У. до Пестово была вымощена булыжником. Нет, не прямоугольной брусчаткой, как в Городе-герое, а натуральным ядреным круглым булыжником, оружием пролетариата.

О! Что это была за дорога! Не знаю, как и описать. Чуть ли не через каждый километр водителю приходилось останавливать автобус - очередная группа пассажиров выскакивала коллективно блевать у обочины. Новый километр - новая группа. И так пока не проблюются все желающие. В салоне автобуса ужасно воняло бензином. Я обычно держался, сколько мог, но булыжник и автобус ГАЗ с единственной передней дверцей, которую водитель открывал, не сходя с места, с помощью удивительного рычажного приспособления, делал свое дело...