Анатолий Домбровский - Неистовый сын Трира [роман-трилогия]

– Но этого не произойдет… – вздохнул Маркс.

– Не произойдет, Карл. Это не было решающее сражение. Я думаю, что решающее сражение впереди. И победа впереди.

– Ты прав, Фред!

– Я захватил с собой описание одного эпизода сражения на бульваре Сен-Дени. Хочешь послушать?

– Прочти.

– «Бульвар Сен-Дени был очень сильно укреплен, – принялся читать Энгельс, расхаживая по кабинету Карла. – Здесь разразился первый серьезный бой. Народ сражался с невиданным презрением к смерти. Сильный отряд национальной гвардии напал с фланга на баррикаду улицы Клери. Большая часть защитников баррикады отступила. Только семь мужчин и две молодые красивые девушки остались на местах. Один из этих семи поднимается на баррикаду со знаменем в руках. Остальные начинают стрелять. Национальная гвардия открывает ответный огонь. Знаменосец падает. Тогда одна из девушек, высокая, красивая, в изящной одежде, с обнаженными руками, подхватывает знамя, перебирается через баррикаду и идет к национальным гвардейцам. Огонь продолжается, буржуа из национальной гвардии стреляют в девушку и убивают ее в тот момент, когда она вплотную подходит к их штыкам. Тотчас же подбегает вторая, подхватывает знамя, поднимает голову своей подруги и, убедившись в том, что она мертва, в ярости бросает камни в национальных гвардейцев. И она тоже падает под выстрелами буржуа. Перестрелка усиливается, стреляют из окон, из-за баррикады. Ряды национальной гвардии редеют. Но вот подходит подкрепление, и баррикаду берут штурмом. Из семи защитников баррикады в живых остался только один. Его обезоружили и взяли в плен. Эту геройскую победу над семью рабочими и двумя девушками одержали франты и биржевые волки из второго легиона».

– Непременно включи этот эпизод в свою статью, – сказал Карл. – Через два часа она должна быть готова. Успеешь?

– Успею, – ответил Энгельс.

Статья Энгельса была отпечатана в экстренном приложении к газете. В самой же газете двадцать шестого июня появилась лишь краткая информация о событиях в Париже. В ней сообщалось, что Париж залит кровью, что буржуазное правительство ушло в отставку, что установлена военная диктатура кровавого генерала Кавеньяка.

Двадцать шестого июня последние отряды парижских рабочих оставили баррикады. Это был конец восстания.

«Новая Рейнская газета» напечатала статью Маркса.

Эта статья заканчивалась такими словами: «Нас спросят, неужели у нас не найдется ни одной слезы, ни одного вздоха, ни одного слова для жертв народного гнева, для национальной гвардии, для мобильной гвардии, для республиканской гвардии, для линейных войск?

Государство позаботится об их вдовах и сиротах, декреты будут прославлять их, торжественные погребальные процессии предадут земле их останки, официальная пресса объявит их бессмертными, европейская реакция будет превозносить их от востока до запада.

Но плебеи истерзаны голодом, оплеваны прессой, покинуты врачами, по милости „порядочных“ ославлены ворами, поджигателями и каторжниками; их жены и дети ввергнуты в еще более безграничную нищету; их лучшие представители из оставшихся в живых сосланы за море. Обвить лавровым венком их грозно-мрачное чело – это привилегия, это право демократической печати».

Ворами и поджигателями обозвала парижских рабочих «Кёльнская газета».

– Мерзавцы! – сказал Энгельс, смахнув со стола номер «Кёльнской газеты». – Они пишут, что рабочие грабители. Ложь! Они брали лишь оружие, боевые припасы, перевязочные материалы, необходимейшие средства к жизни! Они обзывают их каннибалами! Но кто разбивал черепа раненым, пристреливал побежденных, закалывал женщин? Разве не национальные гвардейцы? Кто превратил в руины целые кварталы Парижа? Неужели рабочие, у которых были только ружья? Но и это не все: «Кёльнская газета» злорадствует по поводу казней, которым подвергаются сейчас рабочие в Париже! Я требую места для статьи, для большой статьи против «Кёльнской газеты»! – заявил Энгельс. – В ближайшем номере!

– Я против! – заявил Корф. – Я категорически против! Мы окончательно подрубим этой статьей сук, на котором сидим! Статьи Маркса и Энгельса об июньской революции в Париже уже лишили нашу газету большей части акционеров! Практически мы остались без средств. Статья против «Кёльнской газеты», которая чрезвычайно влиятельна и которая сразу же ополчится на нас после статьи Энгельса, приведет нас к полному краху! Она убедит наших последних акционеров покинуть нас.

– Я за то, чтобы Энгельс отхлестал «Кёльнскую газету», – сказал Маркс. Его поддержали другие.

Статья Энгельса была напечатана первого июля в тридцать первом номере «Новой Рейнской газеты».

Последние акционеры потребовали возвращения своих капиталов.

– Нужно снизить стоимость одного номера газеты, – сказал Маркс Корфу, – чтобы она стала доступной для всех. Так мы добудем новые средства. Пусть незначительные, – предупредил он возражение Корфа, – Пусть самые незначительные! Недостающую сумму я раздобуду сам.

– Как? Где? – воскликнул Корф. – Кто решится теперь нас поддержать? Ведь мы газета бунтовщиков!

– Я решусь поддержать газету, – ответил Маркс. – Я вложу в нее свои средства. Свои последние средства! – добавил он.

– Жена не согласится, – сказал Корф. – Никакая благоразумная женщина не согласится бросить в огонь все семейные сбережения.

– Все зависит от того, Корф, хорош ли будет огонь, – усмехнулся в ответ Карл.

Женни одобрила решение Карла.

Жандармы появились у дома, где жил Фридрих Аннеке, один из руководителей Рабочего союза, рано утром, часов в шесть. Их было семеро. Позвонили в дверь. Служанка, не предполагая ничего худого, открыла им. Они оттолкнули служанку, приказали ей молчать и тихо поднялись по лестнице на второй этаж, где была спальня. Четверо жандармов вошли в спальню без стука, трое остались дежурить в передней. Один из жандармов, проникших в спальню, был пьян и заметно покачивался.

– Что вам угодно, господа? – спросил разбуженный Аннеке.

– Следуйте за нами! – приказал один из жандармов.

– Вставайте и одевайтесь! – сказал другой. – И побыстрей!

Аннеке попросил жандармов выйти в переднюю.

– Здесь женщина, господа, – сказал он. – И это неприлично…

– Поторапливайся! – рявкнул пьяный жандарм. – И без лишних слов! Иначе мы вытащим тебя из-под одеяла!

Трое других жандармов захохотали. Тот, что был пьян, смеялся громче всех, приговаривая:

– Вытащим! За ноги вытащим!

Едва Аннеке оделся, жандармы вытолкали его в переднюю. Пьяный ударил Аннеке, сам не устоял на ногах, повалился на стеклянную дверь и локтем разбил ее. Аннеке столкнули с лестницы. Старший приказал троим остаться в доме и ждать прибытия прокурора, а сам с другими жандармами повел Аннеке в тюрьму.