Кацурагава Хосю - Краткие вести о скитаниях в северных водах

Так вот они носились в океане и иногда по утрам и вечерам облака или туман принимали за острова или горы. Замечавший их начинал кричать: "Земля, земля", — все радовались, ободрялись, а тем временем всходило солнце, видение постепенно исчезало, и все снова падали духом. Так бывало много-много раз. Ни разу не попадалось никаких птиц, кроме чаек. Когда наступала хорошая погода, на сердце становилось легче, и тогда делали небольшой пестик, насыпали в кадушку рис и начинали его толочь, так как, несмотря на лишения и испытания, есть неочищенный рис было трудно. Толкли по очереди. В дождливые же дни настроение падало, и все становились до того безразличными, что многие валялись на палубе, не обращая внимания на то, что их мочит дождь.

Когда же слишком долго стояла ясная погода и наступал такой штиль, что судно, казалось, не движется, / 11 / а работы, которая могла бы отвлечь, не было, молодые матросы со скуки начинали играть в азартные игры. [кто выигрывал, кто проигрывал, — ] но проигравшие особенно не жалели об этом, а выигравшие не чувствовали особенной радости: ведь на корабле им не на что было тратить деньги. Не было ни желания спорить, ни чувства соперничества — скука только еще больше росла и в конце концов [и играть] перестали.

Первое время все старались утешать друг друга, помогали один другому, как ноги и руки одного тела. Но с течением времени каждый стал думать только о себе, начали возражать друг другу, загорались споры, по малейшему поводу возникали ссоры, драки. Каждый считал, что [он] все равно уже обречен на верную смерть, и поэтому никто не слушался ни капитана корабля, ни старшину, и это всякий раз доставляло им обоим столько беспокойств, что у них руки опускались ([старшиной] называется человек, который ведает всем снабжением на корабле, он сам почти, как капитан. На этом судне [старшиной] был Сангоро).

К вечеру 19-го дня той же луны Сангоро заметил на поверхности моря морскую капусту. [он] сказал, что корабль находится уже недалеко от земли. Все сильно обрадовались и воспряли духом.

На рассвете 20-го дня той же луны (31 [июля]11 августа 1783 г.) Исокити вышел помочиться и заметил что-то вроде острова. Но по своей молодости [он] даже не стал всматриваться как следует, решив, что это, вероятно, опять какое-нибудь облако, поэтому, ничего никому не сказав, [он] вернулся и лег спать. Когда совсем рассвело, на палубу поднялся Коити. Посмотрев на восток-северо-восток, он увидел как будто остров, хотя из-за тумана рассмотреть хорошо не мог. Он сейчас же стал скликать моряков к себе; все проснулись и сбежались на палубу. Тем временем туман постепенно рассеялся, и часам к десяти стало ясно видно, что это гора. / 12 / [на ее вершине] виден был снег. Когда окончательно убедились, что перед ними остров, радость моряков была неописуемая. Но на корабле не осталось даже руля, и никак не удавалось подойти [к берегу]. Все боялись, а вдруг с суши подует ветер и унесет корабль обратно в открытый океан, когда остров уже прямо перед глазами. Начали ломать голову, как быть. Потом перерыли [все судно] с носа до кормы, сделали небольшой парус, к рулю протянули два троса и в конце концов лишь к часу овцы (около 14 часов) приблизились к острову. Когда оставалось идти каких-нибудь четыре-пять тё, с судна бросили якорь. За несколько дней перед тем Сангоро и Дзиробэй заболели и не могли поднять головы с подушки, поэтому их уложили на корабле на шлюпку и с грехом пополам спустили ее на воду, затем туда же передали божницу из храма Дайдзингу (эта божница в полной сохранности теперь привезена обратно), погрузили два мешка риса для еды, четыре-пять вязанок дров, котлы, сковороды, одежду и даже спальные принадлежности. Затем Кодаю с малым мечом за поясом набил свой багажный мешок и вместе с остальным экипажем пересел [с корабля на шлюпку]. Пристав к берегу, [увидели, что] это — небольшой остров, на котором не росло ни единого деревца.

Между тем жители острова заметили их корабль, и вдоль подножия горы к берегу вышло одиннадцать человек. У них были темно-красные лица и короткие бороды, волосы торчали во все стороны, ноги — босые. Одежда их, сделанная из скрепленных вместе птичьих перьев, едва покрывала колени. На плечах они несли палки. К каждой палке привязано по четыре-пять диких гусей. [встретившись с ними], было трудно понять, люди это или черти.

Они стали что-то говорить, но на каком-то непонятном языке. Однако Кодаю подумал: если они тоже люди и если их натура такая же, как и у нас, то у них должно быть корыстолюбие. А если у них есть хотя бы корыстолюбие, то уж [мы] сможем как-нибудь дать им понять, чего мы хотим, и [кодаю] попробовал / 13 / протянуть им несколько монет. Они охотно взяли их. Тогда он достал хлопчатобумажное полотно. Они с радостным видом схватили его и, подойдя совсем близко к Кодаю, потянули его за рукав с таким видом, будто хотели сказать: "Пойдем с нами!".

И вот Кодаю обратился к экипажу корабля со следующими словами:

— Я капитан корабля и не могу его покинуть. Может быть, кто-нибудь из вас сходит с ними. У них, наверное, есть какое-нибудь жилье. Пойдите кто-нибудь и посмотрите, что там есть.

Но никто не вызвался идти. Стали совещаться, как быть. В конце концов Сэйсити, Сёдзо, Коити, Синдзо и Исокити сказали, что они попробуют пойти впятером.

[итак, они] отправились вслед за островитянами. Пройдя с половину ри (половина нашего ри) [64], вышли на вершину горы и увидели, что по ту сторону стоят два человека с прекрасной осанкой, совсем не такие, как те островитяне. На них была одежда из красного сукна, а в руках — охотничьи ружья. Увидев [наших моряков], они вдруг выстрелили холостыми зарядами. Все пятеро перепугались, но те двое подошли к ним и стали их успокаивать, гладя по плечам и по спине, [стали говорить что-то, и] хотя слова и были совершенно непонятны, но жесты [их] говорили: "Пойдемте сюда!". Сопровождаемые толпой островитян [моряку] перевалили через гору, и тут открылся вид на все побережье северной стороны, однако нигде не виднелось ни одного человеческого жилья.

Там, на берегу, собралось много людей, одетых в сукно и бархат. У всех были копья и ружья. Туда и повели пятерых моряков. О чем-то посовещавшись, привели [их] к чему-то вроде солодовни [65], и, открыв двери, ввели внутрь.

Войдя, они увидели, что находятся в помещении шириной два с половиной кэна [66]длиной шесть-семь кэнов. Сделано оно так: в земле вырыта яма, над нею устроена кровля из брусьев, упертых в края земли и соединенных вместе в форме иероглифа ***[человек], / 14 / поперек на них уложены бревна, покрытые травой, сверху насыпана земля. В центре этого строения пол земляной, а по бокам с двух сторон — деревянный, устланный досками. Два человека, которые встретились в горах, а также и те, которые с оружием в руках собрались на морском берегу, были людьми из России, находящейся на большом западном континенте "Европа". Первых двоих звали: одного — Федором Михайловичем, другого — Яковом [67].