Юлий Квицинский - Время и случай

«В общем, — заметил М. С. Горбачев, — мне кажется, что вы в некоторых вопросах все еще пребываете в прошлом, а надо выходить на новые пути».

Постепенно беседа вошла в более спокойное русло. Геншер доказывал, что каждое государство имеет право обеспечивать свою безопасность, а их действия в вопросе о средних ракетах проистекали из того, что наши СС-20 были угрозой, разумеется, не для США, а прежде всего для ФРГ. В этом вопросе они не стоят на позиции «все или ничего», готовы учесть наши «озабоченности» в Азии, но призывают сделать хотя бы первые шаги. Даже минимум лучше, чем ничто. Особенно он подчеркивал решимость ФРГ избавиться от химического оружия. Участие ФРГ в программе СОИ Геншер объяснял заинтересованностью фирм ФРГ не отрываться от научно-технического прогресса. Собственных интересов ФРГ, по словам Геншера, в отношении создания ПРО не преследовала. Она выступала не за широкую, а за узкую интерпретацию договора по ПРО, хотя это многим не нравилось в США.

Затем Геншер заговорил более открытым текстом. Он предложил по-новому строить отношения между Западом и Востоком. В этом направлении хотело бы начать движение правительство ФРГ. Можно, конечно, концентрировать внимание на том, что нас разделяет, но правильнее все же выделять то, что есть конструктивного, не взрывать, а строить путь вперед. Случилась бы беда, если бы европейцы забыли, что они европейцы и у них свои общие интересы. Это не слова. Таковы сейчас преобладающие настроения в ФРГ. Московский договор и Хельсинкский акт надо рассматривать не как историю, а как основу для движения в будущее. В правительстве ФРГ есть люди, которые в прошлые годы были за Московский договор, и люди, которые были против него, но тем не менее правительство будет уважать не только дух, но и букву этого договора. Это, подчеркивал он, касается и нерушимости европейских границ.

Подводя итог, М. С. Горбачев предложил, чтобы обе стороны серьезно подумали, как расширить диалог и сотрудничество. Мир сейчас на распутье. Куда он пойдет, во многом будет зависеть от позиции Европы, а следовательно, от таких государств, как ФРГ. Отсюда — наш интерес к роли ФРГ, причем не только с точки зрения двусторонних отношений, но прежде всего новой роли Европы в международных делах. Без этой новой роли будет трудно построить новое мирное сожительство народов. С учетом обмена мнениями он обещал Геншеру подумать, что может сделать СССР, чтобы наши отношения обрели более активный и деловой характер. Но это должен быть процесс взаимного движения навстречу друг другу. Если последуют ответные шаги ФРГ, дело пойдет вперед. Я не вижу причин, сказал в заключение М. С. Горбачев, почему бы нам не действовать параллельно и даже совместно в деле оздоровления международного климата и ситуации на Европейском континенте. Если ФРГ ожидает сдачи наших позиций, то этого не будет. Если же она ожидает, что мы пойдем на компромиссы, поиск взаимовыгодных решений, это нам подходит. То же самое можно сказать и в адрес других западных государств. Главное — остановить гонку вооружений. Если этого не сделать, через несколько лет она обретет такие параметры, что остановиться будет трудно. В отношениях между СССР и ФРГ М. С. Горбачев предложил перевернуть страницу и начать писать новую.

Затем была хорошая беседа Э. А. Шеварднадзе с Г.-Д. Геншером, касавшаяся в основном конкретных вопросов разоружения.

В целом результаты визита Геншера были оптимальными. Была достигнута договоренность о широких политических консультациях, о стимулировании общеевропейского процесса. Наконец-то было подписано соглашение о научно-техническом сотрудничестве и достигнуто согласие по поводу открытия нашего генконсульства в Мюнхене, а также генконсульства ФРГ в Киеве. Эти вопросы «висели» по 13–14 лет. Хотя не все было просто на заключительном этапе, но благодаря усилиям обеих сторон, решение было найдено. Наметилась перспектива подписания и еще ряда соглашений — по сельскому хозяйству, по здравоохранению и в других областях, имеющих не только политическое, но и практическое значение. Происходило это все на фоне продолжавшейся политики Рейгана на отказ от каких-либо договоренностей с нами.

Итоги визита Геншера обсуждались на заседании Политбюро 27 июля. Они получили позитивную оценку.

Мне была предоставлена возможность высказаться. Я отметил, что широкое наступление, которое мы начали во внешней политике, наш комплекс предложений по реальным сокращениям вооружений, несмотря на сбой из-за катастрофы в Чернобыле, постепенно делают свое дело. Москве начинают верить, престиж Советского Союза растет, а авторитет Рейгана падает. В советскую угрозу в ФРГ стали верить меньше, зато верили в опасность тогдашней американской политики. Это, разумеется, не означало, что западные немцы собирались отвернуться от США. Но они все более хотели не только хороших отношений с США, но и хороших отношений с СССР, требовали более самостоятельной собственной политики.

Не случайно накануне выборов в бундестаг развернулось соревнование политических партий ФРГ: они наперебой демонстрировали избирателю свое умение вести дела с СССР. В предшествующий период мы открывали свои двери преимущественно СДПГ и «зеленым». Открыв двери Геншеру, мы достигли нескольких целей сразу. Прежде всего поддержали умеренное крыло правящей коалиции, стоявшее на позициях Московского договора, видевшее необходимость усиления европейского элемента в политике ФРГ, обретения самостоятельности. Это закономерно оказало воздействие на весь блок ХДС/ХСС. Министры этих партий потянулись к нам с визитами — на очереди был приезд министров транспорта, сельского хозяйства, здравоохранения, окружающей среды. Некоторая неловкость чувствовалась: канцлера мы пока принимать не были готовы, но были все основания полагать, что и в этих условиях он, скорее всего, будет выступать с позиций вдохновителя наступающих перемен. Во всяком случае мы говорили в тот период с Г. Колем о контактах по военной линии, крупных проектах экономического сотрудничества, кредитах, расширении культурных обменов и т. д.

В целом такой подход был полезен и с точки зрения активизации нашего сотрудничества с СДПГ и «зелеными». Они слишком долго чувствовали себя как бы монополистами в делах, связанных с позитивным развитием отношений с СССР. Активизация нашего политического диалога с правительством ФРГ должна была заставить социал-демократов закрутиться. А это, в свою очередь, позволяло рассчитывать на ускорение процесса позитивных изменений во внутренней жизни всей ФРГ в пользу сближения с Советским Союзом.

Я высказался за дальнейшее расширение политического диалога со всеми партиями ФРГ и всемерное развитие сотрудничества в конкретных областях. Это было важно и с точки зрения влияния на саму ФРГ, и с точки зрения воздействия на Западную Европу, а через нее — и на политику США. Особенно я ратовал за установление контактов наших военных с руководством бундесвера, у которого были свои собственные взгляды на многие вещи, свои стратегические замыслы, свои мнения о приоритетах по проблемам разоружения. Вторым важнейшим вопросом мне представлялось развитие новых форм экономического сотрудничества применительно к ФРГ. Это крупное промышленное государство из-за двух проигранных войн не имело ни бывших колоний, ни таких жировых запасов, как, например, Англия и США. Оно жестко зависело от перспектив внешней торговли и по традиции с интересом взирало на рынки Восточной Европы. Следовательно, курс на развитие экономических отношений с нами, как можно было полагать, должен был получать поддержку правительства ХДС/ХСС — СвДП, которое, в свою очередь, пользовалось полным доверием и поддержкой предпринимателей. Это создавало благоприятную обстановку для всякого рода нововведений и экспериментов, создания примеров и опробования моделей.