Аполлон Давидсон - Сесил Родс — строитель империи

Наверно, Родсу было чего бояться. И нервы сдавали. Не тот уж он был. Да и привык он бороться с мужчинами. Перед женщиной, которая сама атаковала, ничем не брезгуя, он спасовал.

…Материалы к этой книге обнаруживались подчас неожиданно. Сидя как-то у своего старшего друга, писателя Владислава Михайловича Глинки, в его «барской» квартире на Миллионной, возле Зимнего дворца, я рассказывал ему историю Родса и Екатерины Радзивилл. Всеведущий Глинка терпеливо выслушал, а потом лукаво спросил:

— А знаете ли вы, кому принадлежал когда-то этот дом, номер одиннадцать, где мы с вами сейчас сидим? Не знаете? Так вот, его хозяйкой была Жеребцова, вторая жена Адама Ржевусского, мачеха этой самой вашей княгини. Так что отсюда, может, и начинался путь этой злодейки к вашему Змею Горынычу, как бишь его, Сесилу Родсу.

Мне оставалось еще раз подивиться, какими непредсказуемыми хитросплетениями полна история человеческих судеб и как неожиданно она связала фешенебельную Миллионную с кейптаунским дворцом Сесила Родса.

По старому справочнику «Весь Петербург» я разыскал, какой же дом принадлежал женщине, ускорившей кончину Родса, а потом пошел туда, в Дмитровский переулок. В детстве я жил неподалеку, и в ноябре 41-го, в ленинградскую блокаду, пережидал как-то бомбежку в подворотне этого дома. Но тогда и в голову не могло прийти, что буду потом по ветхой адресной книге разыскивать имя его бывшей владелицы.

В Варшаве я расспрашивал другую княгиню Радзивилл — Изабеллу — о ее родственнице. Заодно услышал немало интересного вообще о роде Радзивиллов и о тех, кто породнился с ним, вплоть до Джеки Кеннеди-Онассис. С удивлением узнал, что мою собеседницу и ее ближайшую родню уже после второй мировой войны судьба тоже бросала в Трансвааль, в предместье «Золотого города» — Йоханнесбурга, где Родс с помощью Джемсона пытался поднять мятеж. И где его преследовала «ужасная Екатерина».

Приезд на процесс княгини стал для Родса последним путешествием. В сорок восемь лет он уже был стар и слаб. На пароходе задыхался даже в роскошной каюте. Ему устроили постель на столе в штурманской рубке, но во время бури он упал и сильно разбился.

В Кейптауне его едва узнавали. Потухшие глаза, бесформенное обрюзгшее лицо, безжизненная кожа, всклокоченные волосы. Да и сейм он, очевидно, чувствовал быстрое угасание. Должно быть, с удовлетворением вспоминал, что заранее, годом-двумя раньше, увековечил себя для потомства — долгими часами позировал художникам, принимая величественные позы римских патрициев.

Может быть, Родс уже ощущал приближение смерти. Он написал Джеймсу Роуз-Инну, своему давнему политическому оппоненту: «Я, как, наверное, и каждый, старея, понимаю, насколько я глуп — ведь все, что стояло между нами, так ничтожно».

В 1902 году февраль и март — конец южноафриканского лета — оказались в Кейптауне необычайно жаркими. Как всем сердечникам, Родсу не хватало воздуха, каждый вдох давался с трудом. Ему стало так плохо, что он не смог жить в Хруте Скир и поселился в коттедже на берегу Индийского океана. Но и там приказал сломать стену, чтобы воздух проходил свободно, и положить много льда — охлаждать этот воздух. Изо дня в день в течение двух недель слуги были наготове, чтобы запрячь экипаж — Родс думал отправиться в Драконовы горы: там было холоднее, — но приказа так и не последовало. Вместо этого Родс решил поехать в Англию: там начиналась весна. Отъезд был назначен на 26 марта. В этот день его и не стало.

О скольких людях говорили: первую половину жизни тратил здоровье, чтобы добыть деньги, а вторую — тратил деньги, чтобы сохранить хоть немного здоровья. Родс оказался среди тех, кто сперва мечтал о господстве над миром, а потом — лишь о глотке воздуха.

Врачи, да и все вокруг, видели, что дни его сочтены, и ждали кончины со дня на день. Потом широко ходила легенда, что последними его словами были:

— Так много еще надо сделать и так мало сделано.

В действительности он сказал менее помпезно и куда естественнее для умирающего:

— Переверните меня.

Он завещал похоронить себя в Родезии, в скалах Матопос, где когда-то вел переговоры с вождями ндебелов. Называл это место «Вид на мир» — с высоких скал открывались необозримые просторы. Говорил:

— Это не новая идея, я просто подражаю Моселекатсе (Мзиликази. — Л. Д.). Я нашел его сидящим в пещере и взирающим на величие Матопос.

Там и соорудили гробницу. На могильной плите в соответствии с завещанием написали: «Здесь покоятся останки Сесила Джона Родса». Ничего больше, нет даже дат рождения и смерти. Родс считал это ненужным — говорил, что его будут помнить.

Судя по сообщениям тогдашней английской печати, тысячи ндебелов участвовали в похоронной процессии: шли за гробом, который везли на пушечном лафете, и встречали тело Родса зулусским приветствием: «Байете!» Что ж, может быть, и так — чего только не бывало в истории!

В Англии журналист Стед высказал широко распространенное тогда мнение, что со смертью Родса «англосаксонскую расу покинула самая крупная личность, оставшаяся после смерти Виктории». Он написал также, что бывали люди куда богаче Родса — Карнеги, Рокфеллер, Астор, но они использовали свои богатства главным образом для прямых финансовых целей. Родс же стал первым «миллионером-монархом в современном мире» — и его примеру последуют другие.

Смерть Родса отметили по всему миру. В некрологах старались найти и подчеркнуть что-то хорошее: о мертвых — или хорошо, или ничего. За бурскую войну Родса осуждали, но порабощение миллионов африканцев еще не встречало широкого осуждения.

Русское посольство в Лондоне доносило Санкт-Петербургу: «Последовавшая 13 (26) марта смерть Сесила Родса свела в могилу одного из наиболее выдающихся деятелей современной Великобритании. Событие это… произвело в Англии и ее колониях огромное впечатление, и столбцы всех газет, без различия политического направления, были наполнены сведениями о последних минутах жизни великого авантюриста, воплощавшего в себе идеалы и стремления английского империализма…»

В России статьи о нем появились не только в центральных газетах, но и в провинции.

«В страшных мучениях, от тяжелого недуга скончался «южноафриканский Наполеон» Сесил Родс», — сообщил журнал «Нива».

«Одесские новости»: «Англия лишилась одного из самых выдающихся политических деятелей своих, человека большого ума и необыкновенной энергии, всю свою богатую приключениями жизнь посвятившего делу возвеличения своей родины, хотя и весьма своеобразно понимавшего это величие и добивавшегося его еще более своеобразными методами».