Александр Коржаков - Бесы 2.0. А цари-то ненастоящие!

— Вы меня на весь мир опозорили…

— Это вы чуть не опозорили всю Россию и себя заодно…

А Сосковец и Рейнольдс неплохо время провели, даже по кружке темного ирландского пива выпили.

В тот раз, можно сказать, пронесло. Впрочем, одним скандалом больше, одним меньше — большой роли уже не играло. Тем более в свете роли, которую Ельцин сыграл незадолго до того в Германии. Он прибыл туда с визитом в конце августа того же 1994 года на торжественную церемонию вывода уже не советских, а российских войск с территории бывшей ГДР.

Перед сном мы в меру посидели, а потом началось в колхозе утро…

Ко мне прибежал доктор:

— Александр Васильевич, надо что-то делать! Время раннее, а он уже «устал». К тому же просит еще расслабиться перед церемонией!..

Ельцин нервничал. Его угнетали разговоры про русских, которые разгромили Германию в Великой Отечественной войне, а теперь едва ли не с позором покидают немецкую территорию, и еще неизвестно, кто в результате победил. Ну а всякую нервозность ЕБН заливал известно чем.

Наина сообщила, словно оправдываясь:

— Александр Васильевич, я только пиво ему давала!..

Ага, свежо предание… Я быстро выяснил, что пивом он «отлакировал» много других напитков. Вряд ли Наина это видела — муж к тому времени стал опытным «подпольщиком» и мог напиться до изумления, а никто не понимал, когда и чем.

По моей просьбе врачи дали ему подышать нашатырем. Пригласили парикмахершу Лидию Федоровну — она вымыла президентскую голову, сделала массаж лица, красиво уложила волосы. От этих процедур фигурант вроде протрезвел, но ненадолго…

Быстро оделись и сели в машину. До места встречи нужно было проехать минут пятнадцать, но этого хватило, чтобы президента снова развезло.

Гельмут Коль встретил Бориса Николаевича доброжелательно. Мне казалось, что немецкий канцлер относится к нашему президенту как к младшему брату. Сколько бы раз мы ни встречались, я ни разу не видел Коля нетрезвым. Если Борис Николаевич настаивал, он выпивал водки, но не больше трех небольших рюмок. Потом, невзирая на настырные просьбы, «шел в отказ». Правда, случались исключения. В честь празднования 50-летия Победы Ельцин устроил прием в Государственном Кремлевском дворце съездов и предложил Колю испытание — выпить полный фужер водки. Наверное, граммов 200. Канцлер его спокойно, не моргнув глазом, осушил. Я потом наблюдал за ним: опьянеет или нет? Не опьянел.

Однажды Ельцин и Коль отправились с двухдневной поездкой на Байкал. Там местное начальство организовало баню. Парил гостей профессиональный банщик-сибиряк. Канцлера отмутузили вениками, ополоснули травяными настоями. Ельцин выскочил из парилки и плюхнулся в ледяную воду. Коль с бесстрастным лицом последовал за ним, будто совершал такие водные процедуры в Германии ежедневно. Вот тогда я понял: этот мужик никогда и ни в чем не уступит президенту России.

Как-то в Германии канцлер пригласил Ельцина к себе домой. Честно говоря, я ожидал увидеть более дорогую обстановку. Но роскоши, без какой в Москве чиновники не могут обходиться, в доме у канцлера не оказалось и в помине. Зато все было обустроено с поразительным вкусом.

…Все ждали начала церемонии. Коль сразу уловил известное состояние Ельцина и по-дружески обнял его. И понимающе посмотрел на меня. Выразительным взглядом я молил его помочь, хотя бы поддержать Ельцина в прямом смысле этого слова. Коль все понял: слегка обхватив ЕБН за талию, повел его на торжество. Но не на того напал: Борис Николаевич возможности «оторваться» не упустил…

Самый страшный момент наступил, когда началось восхождение руководителей двух стран к памятнику воину-освободителю в Трептов-парке. По длинной лестнице они медленно двинулись вверх. Члены российской делегации застыли в напряженном ожидании: дойдет ли наш? На шаг позади Ельцина поднимался старший адъютант Анатолий Кузнецов. Его я подробно проинструктировал и предупредил, что, если президент начнет на виду у публики и прессы «слабеть», его надо поймать.

К полудню солнце пекло, как в пустыне. К памятнику они с канцлером поднялись. Возложили венки, поклонились. Однако предстояло новое испытание — спуск. По обоим краям лестницы выстроились шеренги военных в почетном карауле. Неожиданно одному молоденькому солдату стало дурно. Как раз в тот самый момент, когда Ельцин и Коль поравнялись с ним. Немец закрыл глаза, пошатнулся, но упасть не успел — Кузнецов мгновенно его подхватил. Анатолий пребывал, видимо, в диком напряжении и автоматически уловил чье-то недомогание. Это выглядело символично: русский офицер поддерживает теряющего сознание немецкого солдата… Но телекамеры трогательный эпизод не зафиксировали.

Потом был парад. Настроение Ельцина стало замечательным. Во время обеда он выпил много красного вина — немецкий официант не успевал подливать. Президент резвился: гоготал, раскованно жестикулировал и нес ахинею. Я сидел напротив, было очень стыдно.

После обеда предстояло возложить цветы к памятнику погибшим советским солдатам. И мы отправились туда вместе с Колем на специальном автобусе, в котором была оборудована кухонька с дорожным баром. Борису Николаевичу тут же захотелось испытать на себе комфорт «Мерседеса» с баром. Он заказал кофе, но на повороте вылил содержимое чашки на свою сорочку. Оперативно переодели.

Пока Ельцин возлагал цветы, мне сообщили, что напротив памятника, через дорогу, собрались представители фашистской партии с плакатами. Они возбуждены, кричат, но подходить к ним не следует. А президент уже настроился пообщаться с «благодарным» немецким народом.

— Борис Николаевич, к этим людям категорически подходить нельзя, — предупредил я. — Это неофашисты. Вас сфотографируют вместе с ними, и выйдет очередной скандал…

— Что?! Все равно пойду…

Ельцин демонстративно зашагал к людям с плакатами. Пришлось преградить дорогу. Он рассвирепел, ухватил меня за галстук и рванул. До сих пор не понимаю, как журналисты проглядели такой сенсационный кадр. Разодранный галстук я снял и вернулся в автобус. «Пошел этот козел куда подальше, больше не выйду», — сказал я себе. Но долг все же пересилил, и я выбрался из «Мерседеса» — как раз в тот знаменитый момент, когда президент России начал музицировать около мэрии вместе с оркестром полиции Берлина. Эти кадры запомнили десятки и сотни миллионов людей за рубежом и в России.

Никакого дирижерского навыка у ЕБН не было отродясь, но это не помешало ему выхватить у обалдевшего дирижера палочку и обосноваться за пультом. Ельцин размахивал руками эмоционально и убедительно, зрители сильно развеселились: ничего подобного они нигде и никогда не наблюдали, да и вряд ли еще увидят. А президент России принял улюлюканье и вопли за восторженное признание его музыкального таланта. Намахавшись палочкой, Ельцин решил пропеть несколько куплетов из «Калинки». Всех слов он не знал, зато отдельные фразы тянул с чувством и громко.