Андрей Жариков - Солдатское сердце

— Поспать не дают? Ну ничего, кончится война, и мы поедем в твою подмосковную деревню отсыпаться на пуховых перинах…

— Неплохо бы, товарищ маршал! — ответил Николай Иванович.

А когда ушел Георгий Константинович, Пучков подумал: «Откуда известно маршалу, что село наше славится пуховиками?»

В начале февраля опасность наступления противника из Восточной Померании не давала покоя маршалу Жукову. Разгадав план гитлеровского командования нанести удар во фланг и тыл выдвигающейся к Одеру главной группировки фронта, полководец временно приостановил наступление на Берлин. Нужно сначала ликвидировать восточно-померанскую группировку.

Учитывая, что противник располагает значительными силами и боевыми средствами и ждет удобного момента, маршал Жуков решил упредить его действия и нанести мощный удар совместно со 2-м Белорусским фронтом. Он задействовал две общевойсковые, две гвардейские танковые армии, а также 1-ю армию Войска Польского. С воздуха наступающие войска поддерживала воздушная армия С. И. Руденко.

Перед началом наступления маршал Жуков выехал в район боевых действий. Удар был нанесен мощный, и группировка войск противника была рассечена на части. Советские войска вышли на побережье Балтики. Однако потрепанные немецко-фашистские дивизии и группы частей, получая пополнение, формируя батальоны из остатков полков, упорно и долго оказывали сопротивление. Наступление на Берлин затянулось до конца марта.

В дальнейшем фальсификаторы военной истории пытались бросить тень на полководца: «Не ошибся ли Жуков, задержав наступление на Берлин? Каждый день войны стоит больших жертв». На это безграмотное в военном отношении заявление Георгий Константинович отвечает в своей книге «Воспоминания и размышления»: «Могло ли советское командование пойти на риск продолжать наступление главными силами фронта на Берлин в условиях, когда с севера нависла крайне серьезная опасность?» И убедительно доказывает, что действовать одновременно в двух направлениях войска фронта никак не могли.

«…Конечно, можно было бы пренебречь этой опасностью, — пишет Георгий Константинович, — пустить обе танковые армии и 3—4 общевойсковые армии напрямик на Берлин и подойти к нему. Но противник ударом с севера легко прорвал бы наше прикрытие, вышел к переправам на Одере и поставил бы войска фронта в районе Берлина в крайне тяжелое положение».

Предвидя коварный замысел врага, советское командование приняло верное решение, и в результате успешного наступления 1-го и 2-го Белорусских фронтов в Восточной Померании крупная группировка противника была разгромлена. Гитлеровцы не только понесли огромные потери в живой силе и боевой технике, но и лишились важного восточно-померанского плацдарма и значительной части побережья Балтийского моря. Это позволило Краснознаменному флоту и авиации надежно осуществлять морскую и воздушную блокаду группировок противника, прижатых к морю в Прибалтике, Восточной Пруссии и в районе дельты Вислы.

План немецко-фашистского командования нанести фланговый удар по войскам Красной Армии, вышедшим на Одер, был сорван.

Теперь можно брать Берлин.

Лейтенант Петр Косенко в феврале уже командовал ротой автоматчиков. В роте было около пятидесяти бойцов. Все они разместились на семи танках. На головном, держась за ствол пушки, стоял командир Косенко.

В полдень колонну танков обогнал броневик, за ним в крытой машине ехал маршал Жуков. Следом — машины с личной охраной. И вдруг Петр увидел Лиду… Она сидела в открытом виллисе рядом с водителем. Узенькие погоны старшего лейтенанта медицинской службы. Да, это была она, Лида Захарова — дочь секретаря обкома. Чуть вздернутый носик, улыбчивое лицо, ямочки на щеках, черные брови дужкой, темные глаза… В Лиду — старшую пионервожатую — в отряде были «влюблены» многие мальчишки и даже девчонки. Она закончила десятый класс на год раньше Пети. Он знал, что Лида поступила в институт, и очень хотел написать ей письмо, но стеснялся. А вскоре отца перевели в другой военный гарнизон, и никаких надежд встретиться в каникулы не было. Началась война…

Сердце застучало радостно и часто.

— Лида! Захарова!

Девушка посмотрела по сторонам, ища глазами, кто позвал ее, и тоже увидела Петю. Неужели этот бравый лейтенант тот самый мальчишка из девятого класса, который не спускал с нее глаз на переменах? Иногда он плелся сзади до подъезда дома.

— Куда написать тебе? — крикнул Петя.

Лида подняла руку, помахала и что-то крикнула, но рев моторов заглушил слова старшего лейтенанта медицинской службы. И лишь на остановке подбежал солдат с другого танка и обрадовал лейтенанта:

— Я слышал, она сказала, что сама найдет вас…

Петя был несказанно счастлив: Лида сама найдет его…

Пришла последняя фронтовая весна, события которой займут особое место в героической летописи советского народа и навсегда заполнят мировую историю важнейшими страницами.

В полном разгроме фашистской Германии уже не сомневались даже немецкие солдаты; но ожесточенность сопротивления, попытки устоять на подготовленных рубежах обороны, а вместе с этим боязнь сурового возмездия за свои преступления не ослабевали. Накал боевых действий достиг своей кульминации. Бессмысленные контратаки противника и попытки наступления с целью задержания наших войск к Берлину лишь затягивали неизбежную капитуляцию фашистской Германии и увеличивали количество человеческих жертв.

В то напряженное до предела время маршал Жуков не имел своего «личного часа». Не садился, как прежде, утром на коня, в чем испытывал каждодневную физическую потребность, не брал в руки баян, чтобы на минуту отвлечься от войны, и не соблюдал режим питания и сна. Вкрадывались и тревоги, о которых Георгий Константинович никому не говорил. Они не походили на испытываемые тревоги в битве под Москвой. Теперь заместитель Верховного Главнокомандующего беспокоился о том, как с меньшими потерями и в более короткий срок взять Берлин и заставить капитулировать все гитлеровские войска, представляющие пока еще реальную военную силу.

Жуков отчетливо представлял, что остатки фашистских войск, а вместе с ними вся банда — преданные слуги Гитлера, вышедшие умереть за фюрера, будут драться с фанатическим ожесточением. Возможно, применят газы. Сведения об атомной бомбе вызывали сомнение. Если бы Гитлер располагал этим мощнейшим оружием, он не замедлил бы применить его.

1 апреля 1945 года в Ставке Верховного Главнокомандования был заслушан доклад начальника Генерального штаба А. И. Антонова об общем плане Берлинской операции, затем докладывали маршал Жуков о плане наступления войск 1-го Белорусского фронта и маршал Конев о плане наступления войск 1-го Украинского фронта.