Андрей Жариков - Солдатское сердце

17 января в Варшаву вступили войска 1-й армии Войска Польского, вслед за ними — части 47-й, 61-й армий советских войск. Разрушенный и сожженный город был мертв. На одной из улиц маршал обратил внимание на то, как польский солдат, стоя у дома, где были еще не убраны трупы детей и женщин, плакал навзрыд. Рядом с ним, словно в растерянности, стоял советский лейтенант и пытался успокоить воина-поляка. Заметив маршала, лейтенант вытянулся, приложил руку к запыленнной каске и, задыхаясь от волнения, доложил:

— Товарищ Маршал Советского Союза! Рота выполнила приказ советского командования! Вместе с польскими стрелками мы выбили фашистов из опорного пункта. Докладывает лейтенант Косенко!

Георгий Константинович словно ничуть не удивился, неторопливо подошел к Петру, молча прижал его к груди и тихо, чего даже адъютанты не замечали за ним, сказал:

— Молодец, сынок. — Маршал кивнул адъютанту: — Орден боевого Красного Знамени!

— Есть! — ответил адъютант и тут же достал из полевой сумки орден.

Жуков, словно находил в этом успокоение нахлынувшему волнению, сам расстегнул шинель Петра и прикрепил к гимнастерке первый в его жизни боевой орден. Таким же орденом и в таком же возрасте был награжден и отец Петра.

— Ну, поздравляю! — И, обращаясь к члену Военного совета генералу Телегину, маршал сказал: — Всех польских воинов — участников боев за Варшаву нужно наградить советскими орденами и медалями. Хорошо воевали!

— Будет выполнено, Георгий Константинович, — ответил генерал. — А это и есть сын Косенко? Вот он какой герой! Успокой, лейтенант, боевого польского друга, скажи, что мы еще вместе с ним напомним гитлеровцам, когда будем в Берлине, и о Воронеже, и о Варшаве, и о многих других городах, которые они разрушили, а фашистам, оставшимся в живых, до самой смерти будут сниться вот эти трупы изуродованных детей…

— Скажу, товарищ генерал! — ответил Косенко. — Но мне нужно сказать фашистам и еще кое-что… Есть, что сказать!

— Ну, до встречи в Берлине! — сказал маршал и так же, как тогда на охоте, с размаху схватил руку Петра. — Желаю успеха!

Едва удалилась машина, подбежал сержант Скорлубский.

— Косенко, друг, ты маршалу напомнил обо мне? Я исправился.

— Идите в отделение, товарищ сержант, и скажите, что сам маршал Жуков приказал нам беспощадно бить врага и первыми ворваться в Берлин!

Ни часу передышки. Войска 1-го Белорусского фронта продолжали наступление в направлении на Берлин. Успешно наступал и 1-й Украинский фронт, в составе которого опять сражалась артиллерийская бригада и по-прежнему одной из батарей командовал старший лейтенант Петр Клоков. На счету его подразделения было тридцать подбитых вражеский танков, восемь автомашин с грузом, больше сотни солдат фашистской армии.

Падение фашистской армии ускорялось с каждым днем и с каждым часом. Это было уже очевидно для всех.

Два часа ночи. Пока все спокойно. Майор поднялся из-за стола, на котором стоял «особый аппарат» — телефон для разговора с Верховным, и, походив бесшумно по комнате минуты две-три, сел на упругий диван. Подумав, что теперь до утра звонков по «особому» не будет и маршал не проснется, он снял сапоги. Пусть отдохнут ноги. С некоторых пор И. В. Сталин не звонит Жукову поздно ночью. А если и случалось, то спрашивал: «Что делает Жуков?» Если Георгий Константинович уже спал, он говорил: «Будить не нужно. А как проснется, пусть позвонит мне». Такой режим установился после разговора Верховного со своим заместителем.

Как-то после завершения Сталинградской битвы Жуков, работая по нескольку дней в Москве, доложил И. В. Сталину:

— Все ваши ближайшие помощники издергались и измотались до последней степени.

— Почему? — удивился Верховный.

— Вы работаете по ночам. И мы в это время работаем. И пока нам не становится известным, что вы уехали спать, мы не ложимся отдыхать. А утром, когда вы спите, у нас самое горячее время, мы вынуждены работать. И так день за днем, месяц за месяцем.

Верховный выразил удивление тем, что никто не ложится спать, пока не лег он, а потом сказал:

— Хорошо. Обещаю, что больше не буду звонить вам ночью.

В третьем часу телефон затрещал громко и настойчиво. Майор Пучков бросился к столу, схватил трубку.

— Адъютант маршала Жукова у телефона! — доложил майор и услышал знакомый голос с грузинским акцентом:

— Что делает товарищ Жуков?

— Маршал спит, товарищ Сталин! — отчеканил Пучков.

— Нужно разбудить его.

— Есть! — ответил майор и тут же постучал в дверь спальни, как этого требовал Жуков.

— Не барабань, слышу! — отозвался маршал. Георгий Константинович вышел так скоро, что Николай Иванович не успел обуться.

На этот раз Сталин звонил из Ялты, где в то время проходила знаменитая Конференция глав правительств США, Англии и СССР.

Война еще продолжалась, и февраль не сулил легкой и скорой победы, а в Ливадийском дворце уже были одобрены проекты решений «О зонах оккупации Германии и об управлении «Большим Берлином», а также «О контрольном механизме в Германии». Тогда же было подписано секретное соглашение глав трех великих держав по вопросам Дальнего Востока. Сталин заверил настойчивых союзников, что боевые действия против милитаристской Японии начнутся через 2—3 месяца после окончания военных действий в Европе.

Верховный Главнокомандующий интересовался положением на фронтах. Маршал Жуков доложил, что войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, стремительно продвигаясь вперед и ведя непрерывно тяжелые бои, понесли значительные потери и оказались растянутыми на сотни километров. В случае удара противника с севера армии обоих фронтов могут оказаться в тяжелом положении. Такой удар возможен, потому что враг располагает в Балтийском море достаточно сильным военно-морским флотом, способным перебросить свои войска с других направлений. К тому же, продвинувшись вперед, наши армии оторвались от тыловых баз снабжения, и подача боеприпасов, горючего и продовольствия войскам затруднена.

Выслушав доклад Жукова, Верховный сказал:

— В связи с работой Ялтинской конференции, Ставка не могла быстро ответить на ваше донесение, но я согласен, что ваш правый сосед Рокоссовский должен усилить наступление в заданном направлении, а Коневу необходимо ускорить выход на Одер. Мы готовим такую директиву.

Немного помолчав, словно ожидая согласия на этот счет Жукова, Сталин закончил разговор:

— Ну, прощайте, отдыхайте!

Во время разговора в приемную тихо вошел генерал для особых поручений А. С. Варенников. Как всегда, в руках большой блокнот и два красно-синих карандаша.

— Передайте разговор с Верховным Рокоссовскому, — приказал Жуков и задержал взгляд на Пучкове. Заметил, что майор без сапог, и, поправляя наброшенный на плечи китель, спросил без тени улыбки: