Донна Мабри - Мод [Откровенная история одной семьи]

Джордж не боялся проиграть: все в городе его любили. Он был уверен, что победит и на сей раз. Но когда объявили результаты выборов, оказалось, что Джордж проиграл. Он рассказал об этом мне:

— Дела идут так плохо, что люди хотят перемен и ждут, что кто-нибудь другой придет и все исправит. Даже мэр и другие члены совета проиграли.

Внезапно меня охватил такой страх, как никогда прежде.

— Сколько денег у нас на счету, Джордж.

— Есть немножко.

Этот ответ меня не устроил.

— И их хватит?

— Ненадолго.

Мне захотелось свернуть ему шею, но я сдержалась. В конце концов, его обязанностью было нас обеспечивать, и до сих пор ему это удавалось.

Должно быть, накопил он приличную сумму, потому что даже после его отставки и при том, что лишь иногда ему удавалось найти поденную работу, денег хватило на целый год. Дождя все не было и постоянной работы — тоже. Джорджа по-прежнему все любили, но знали и о том, что он больше любит бить баклуши, чем работать.

— Сегодня ничего нет, Джордж, — говорили они частенько, улыбаясь и похлопывая его по спине.

Джордж взял ссуду под залог дома. Денег дали не так много, как он рассчитывал, но и у банка дела шли неважно. Он планировал расплатиться по кредиту, оплатить наши нужды и продержаться до тех пор, пока ситуация не улучшится.

Я старалась экономить на всем. Мы подолгу носили одну и ту же одежду: Джин донашивал за Бадом, Пол — за Джином, а из своих старых платьев, одежды Лулу и мешков из-под муки я шила вещи для Бетти Сью.

С обувью было сложнее. Летом дети могли ходить босиком, но на зиму нужны были ботинки. У церкви поставили ящик, куда люди приносили обувь, из которой выросли их дети. Если повезет, можно было найти подходящую пару. Почти все были с дырявой подошвой, но я наловчилась пришивать кожаные заплатки. С помощью пассатижей я прошивала подошву большой обивочной иглой.

Чтобы экономить масло, мы зажигали лампы, только когда был нужен свет. Я всегда гордилась своим умением готовить и изобилием своего стола, мои дети и теперь накладывали себе столько, сколько могли съесть. Я благодарила Господа, что они никогда не голодали, потому что знала: многим в городе пришлось еще туже.

Однажды осенним утром мы с Кларой, как всегда, развешивали белье. Она была как-то странно молчалива, и я не тормошила ее до тех пор, пока мы не закончили. Затем я налила холодного чаю, и мы сели в кресла-качалки на крыльце. Но Клара продолжала молчать, и наконец я спросила:

— Ну?

— Я выхожу замуж, Мод.

Я не поверила своим ушам и так и застыла с открытым ртом. Клара никогда не говорила даже о том, что ей кто-то нравится.

— Я заняла немного денег под залог магазина, чтобы не закрывать его, — продолжала Клара, спустя мгновение, — а когда они кончились, заложила и дом. Теперь я и его не могу оплатить. Скоро я потеряю и то, и другое, — расплакалась она. — Сама себя загнала в ловушку, надо было закрывать магазин раньше. Я пыталась его продать, но покупателя так и не нашлось. Все в городе в той же ситуации.

Наконец ко мне вернулся дар речи:

— И за кого же ты выходишь, Клара?

— Брат Хамфрис давно уже заходит ко мне в магазин. Он много раз звал меня замуж, но я делала вид, что мне это неинтересно. Теперь же мне больше ничего не остается. Работы в городе нет. Как жить без денег? Семьи у меня тоже нет, рассчитывать не на кого. Мэгги поедет в Сент-Луис, к сестре отца, будет там учиться на машинистку.

Я подскочила и топнула ногой.

— Ты не можешь так поступить, Клара! Я тебе не позволю! Брат Хамфрис хороший человек, но ведь он на 30 лет старше тебя и страшный, как лось. Ты заслуживаешь настоящей любви. Такой, как он, у тебя уже был.

— Я ценю твое участие, Мод, правда, но что мне остается? Дела у него идут лучше, чем у большинства в городе, он может оплачивать обучение Мэгги. У ее тети есть лишняя комната, но она не в том положении, чтобы ее содержать.

Когда настала пора Мэгги уезжать, я помогла им с Кларой собрать чемоданы, и мы вместе отправились на станцию, чтобы проводить девочку в Сент-Луис. Начинался учебный год, и Мэгги не могла остаться на свадьбу матери: к началу семестра она должна была быть в Сент-Луисе. Мне показалось, Мэгги была даже рада, что пропустит церемонию.

Рыдая, смотрели мы, как поезд отъезжает все дальше и дальше, превращаясь в крохотную точку. Как бы мне хотелось, чтобы Лулу отправилась на нем вместе со своей подружкой.

Через неделю, после воскресной службы, Клара и брат Хамфрис поженились. После церемонии был пунш и торт, но, кроме жениха, казалось, никто не праздновал. Все сочувственно смотрели на Клару.

Баду перестали сходить с рук его шалости после отставки отца. Когда он с приятелем, напившись, врезался на машине в магазин, судья настоял на том, чтобы они оба пошли служить в армию. Я была рада, что все так легко обошлось, но понимала, что отчасти тому причиной была популярность Джорджа, а отчасти — нехватка средств на содержание их в тюрьме.

Так в 1937 году Бад ушел в армию. Грустно признать, но я испытала облегчение оттого, что эта ноша свалилась с моих плеч. Толку от него было не больше, чем от отца, а беспокойств он причинял немало. Мне было стыдно, что мой ребенок постоянно попадает в передряги и не ходит в церковь. Мы отвезли Бада на автобусную остановку и помахали на прощание рукой.

Весь вечер Джордж просидел в амбаре. Когда он пришел к ужину, глаза у него были красными и опухшими. Я ничего не сказала: знала, что он души не чаял в Баде.

В ту весну Джину исполнилось семнадцать, и он рос не по дням, а по часам — его рост перевалил за шесть футов [8] Больше 1,83 м. . Некогда пухлый мальчик, теперь он вытянулся, и я боялась, что на его косточках недостаточно плоти. Я заставляла его поесть и носилась с ним, как ни с одним другим ребенком. Наверно, за версту было видно, что Джин — мой любимчик. В церкви мы сидели рядом, и даже на людях я то и дело ерошила ему волосы, трепала по щеке и поправляла воротничок рубашки. С годами он стал этого стесняться, но не жаловался на такое повышенное внимание. Джин любил меня не меньше, чем я его, таскал для меня воду из колодца, доил корову, кормил цыплят и делал все, чтобы облегчить мне работу. Внешне он был точь-в-точь как мой отец, в честь которого его назвали — те же каштановые волосы и темные глаза.

Он уже окончил школу и подыскивал работу, но в городке работы для молодежи не было, а амбиций у него было больше, чем у отца или брата.

В 1933 году учредили Гражданский корпус охраны окружающей среды, куда могли пойти безработные молодые люди, чьи семьи переживали не лучшие времена. Президент Рузвельт только что снизил возрастной порог, и Джин отправился туда, полагая, что это будет большое приключение, мечтая ремонтировать дороги, строить мосты и сажать леса в других штатах Америки.