Донна Мабри - Мод [Откровенная история одной семьи]

Всякий раз у колодца я прислушивалась к звуку ударяющегося о воду ведра и замечала, что оно опускалось глубже, чем раньше. Я сказала об этом Джорджу: он всегда гордился тем, какая вкусная и чистая у него была вода. Теперь же нам обоим стало по-настоящему страшно: что, если колодец пересохнет? Джордж начал ездить с маленьким фургончиком, груженным ведрами, к ручью и обратно, набирая воды для животных, сада и стирки.

Каждое воскресенье священник призывал прихожан помолиться о дожде, но его все не было. Я и сама стала упоминать об этом в своих ежедневных молитвах: всю жизнь я молилась каждое утро перед началом дня и каждый вечер перед отходом ко сну. Конечно, иногда случалось и возносить экстренные молитвы, как я их называла. Меня учили не просить за себя, поэтому я молила о дожде для всего города, и никогда не упоминала свое имение, но все же думала о нем, благодаря Его и обращаясь к Нему с просьбами. Я даже испытывала чувство вины оттого, что не могла перестать думать о нем. Когда прошло уже несколько недель, а дождя так и не было, мне казалось, что каким-то образом я сама в этом виновата.

Урожай в тот год был скудным. Джордж сказал: это все потому, что мы поливали его водой из ручья, а это совсем не то, что дождевая вода. Я законсервировала помидоры, морковь, бобы, плоды гибискуса и кукурузу, а на полках в кладовой оставалось еще много места.

Персики, груши и сливы были мелкими и сморщенными, но я постаралась выжать из них все, что могла. Я знала: в январе они все равно буду казаться нам невероятно вкусными. Сварила варенья из уцелевшей голубики и земляники. Едва только ягоды созревали, я накрывала кустики сеткой, чтобы не дать птицам их склевать. Кажется, даже им в этот год пришлось голоднее, чем раньше, ведь их обычный рацион из диких фруктов высох к середине лета. Однажды я увидела, как птица клевала сетку над клубникой, пока не проклевала в ней дырку. Потом она подцепила один из кустиков и вырвала его из земли, поднялась и улетела, неся в клюве целый кустик клубники.

Год 1930-й тоже выдался засушливым. Вознося молитвы, я благодарила Господа за то, что в колодце еще хватало воды. Сад уцелел, хотя, как и год назад, мне пришлось нелегко; и урожая в этот год было еще меньше.

В 1931 и 1932 годах дожди шли еще реже. Из газет я узнала, что по всему штату высыхают колодцы, и была благодарна за то, что наш пока сохранился. Теперь мне приходилось особенно экономить воду: мы реже стали менять одежду, мыться, а водой из-под стирки и мытья я поливала сад.

Фермеры, приезжавшие в город, были в отчаянии: уже четыре года кряду их урожай страдал. Многие занимали деньги в банке, чтобы хоть как-то продержаться, а теперь банки собирались лишить их собственности за долги. Мне это казалось бессмыслицей: если отнять ферму у того, кто на ней работает, и ни у кого больше не будет денег на то, чтобы выкупить землю у банка, то какой в этом прок банку?

Дождя не было, а была лишь пыль. Огромные ее тучи разметал ветер, и иногда не было видно даже соседнего участка через дорогу. Окна в доме почти всегда были плотно закрыты, и все равно пыль лежала повсюду.

Дом наш стоял на отшибе Кеннета, и семьи, с которыми я познакомилась в церкви, заезжали к нам, чтобы попрощаться. Кто ехал на запад, в Калифорнию, где земля еще давала хороший урожай; кто — на север, в Чикаго или Детройт, или другие города, в надежде устроиться работать на фабрику.

В 1934 году мы получили письмо от Бесси и Джона.

Дорогие Джордж и Мод!

У нас тут совсем плохо. Почти все уехали из города в поисках лучшей доли. Не знаю, писала ли вам Хелен, но даже универмаг закрылся, потому что люди уже не могут платить по счетам, а Томми и Хелен не смогли закупать товар на продажу. Двери в магазине были открыты, пока все не разобрали, а потом они просто закрыли его и ушли домой. Хелен говорит, что они скопили деньжат и пока могут продержаться, но нам много накопить не удалось.

Я только хотела сообщить, что мы переезжаем в Детройт. У Джона там брат, который обещал устроить его на завод «Бьюик», и мы можем пожить у них, пока не купим собственный дом. Я еще не знаю, какой у нас будет адрес, но сообщу, как только смогу.

Берегите себя и пишите. Мы вас любим. Поцелуйте за меня детей. Жаль, что мы так с ними и не познакомились — всё собирались приехать. Если дела у вас не пойдут на лад, знайте, что вам всегда будут рады там, где мы найдем крышу над головой.

С любовью,

Новость о том, что Бесси с семьей переезжают в Детройт, ужасно меня расстроила. Хоть мы и не виделись много лет, мысль о том, что наши родственники живут всего в нескольких днях пути, успокаивала. Теперь же Бесси уезжала так далеко, что в голове не укладывалось.

И еще я переживала за Хелен, Томми и Фэйт. А если деньги у них закончатся раньше, чем ситуация улучшится? Я сердилась на Хелен за то, что она даже не написала мне о своих трудностях, но в то же время понимала, что мы обе не особенно любили писать, а Хелен к тому же не хотела тревожить меня плохими новостями.

Внезапно я подумала о Кларе. Она тоже редко рассказывала о своих проблемах. Я знала, что дела в магазине идут неважно, но Кларе как-то удавалось держаться на плаву всего с одним работником, который помогал таскать тяжелые товары. Долго ли она еще протянет?

Газет я больше не покупала, но когда бывала в городе, подолгу останавливалась у киоска и читала передовицы. Журналисты называли этот период Великой депрессией, и по их словам, в городах дела шли не лучше, чем в сельской местности. Я думала о Бесси и Джоне и надеялась, что они не бросятся из огня да в полымя, переехав в Детройт.

Через несколько дней Джордж пришел домой чем-то расстроенный. Я все ждала, что он расскажет, но, когда до самого ужина он не проронил ни слова, сама спросила его:

— Что стряслось, Джордж? Ты, как пришел домой, чернее тучи.

Джордж покачал головой.

— Мэр велел мне дать отставку Дугу Грэму. В городе спокойно, преступности нет, а городской совет не может теперь платить жалованье двоим. Ума не приложу, как ему об этом сказать. У них трое детей, которых надо кормить — а куда ему идти?

— Какой кошмар, Джордж! Бедная Сара, когда же это все кончится! Но засуха должна скоро миновать. Если они еще немного потерпят, может быть, на будущий год дела пойдут на лад. Я буду за них молиться.

Джордж посмотрел на меня.

— Это верно. Если ситуация не улучшится, смотри, как бы тебе не пришлось молиться и за нас.

— А если вдруг и тебя уволят, наших денег в банке хватит хоть ненадолго?

— Это смотря сколько еще продлится весь этот кошмар, Мод, — вздохнул Джордж.

На следующих выборах шерифа, в 1936 году, впервые за долгие годы у Джорджа появился конкурент: против него выдвинул свою кандидатуру Дуг Грэм. Он пришел в тюрьму и извинился перед Джорджем, но объяснил, что семья для него важнее, а теперь они остались без средств к существованию. Когда его уволили, он взял кредит под залог дома, а теперь деньги почти кончились, и надо было платить по счетам. Оставалась лишь поденная работа, да и той было немного. Нужно было что-то делать, а до сих пор он только и работал заместителем, и другой работы не знал.