Петр Худяков - Путь к Цусиме

Из Камрана от 8 апр. 05: "Французы сделали нам неприятный сюрприз, попросив нас выйти из бухты. Это очень расстраивает планы адмирала, тем не менее принуждены завтра выйти в море. He знаю, куда мы направимся, но теперь мы очень рискуем не соединиться с третьей эскадрой… Хотелось бы поскорее во Владивосток, где будешь чувствовать себя гораздо ближе к вам, если только мы не будем отрезаны от суши"…

Это письмо Григория Григорьевича было последним. В нем не проглядывает никакого беспокойства о себе лично, и как будто нет даже и тени предчувствия близкой опасности. A за месяц перед этим, когда эскадра уходила от Мадагаскара, когда ее пугали предстоящими в пути минными атаками Японцев, Г. Г. своей горячо любимой матери написал следующее краткое письмо:

"Милая мама! Завтра утром уходим на Д. Восток. He знаю, придется ли мне еще писать тебе. Поэтому прощаюсь с тобой и с папа и благодарю вас обоих за все хорошее, что вы для меня сделали, и за вашу любовь к моей жене"…

В бою при Цусиме 14 мая 1905 года, честно исполняя свой долг перед родиной, со всеми своими товарищами, со всем экипажем броненосца "Александр ІІІ-й" погиб кн. Григорий Григорьевич, 28-ми лет от роду. После него остались вдова и маленькая дочь-сирота, которая ни одной минуты не видела своего отца.

Только 18 мая пришла в Карачарово с газетами первая весть о Цусимском бое, как громом поразившая всех родных и близких Г. Г., заставившая болезненно сжаться сердца в тяжелом предчувствии…

Сведения о судьбе "Александра ІІІ-го" и его экипажа долгое время были крайне скудны, неопределенны, сбивчивы, противоречивы. Родные и все любившие Григория Григорьевича хватались за всякую возможность получить о нем какую-либо весть. Были разосланы телеграммы ко всем, кто мог иметь хоть какое-нибудь отношение к эскадре Рожественского и мог что-нибудь звать о судьбе "Александра ІІІ-го". Справлялись в СПб. в телеграфных агентствах, во французском посольстве, в морском штабе, и переживали ужасное беспокойство. Всюду был один и тот же ответ, — "о судьбе "Александра ІІІ-го" нет решительно никаких вестей". Казалось совершенно невероятным, чтобы все до единого погибли из всего экипажа броненосца. Убитые горем родители все еще некоторое время не теряли надежды, что Г. Г. подобран японскими рыбаками и находится в плену.

Морскому министру в Токио была отправлена телеграмма с запросом — "спасен ли князь Гагарин с броненосца Александр". Ha 4-й день пришел ответ: "Князь Гагарин до сих пор еще не спасен".

Во французском посольстве 26 мая на запрос дали такой ответ:

"Сегодня нам сообщено из Токио, что в Японии нет ни одного человека с броненосцев "Александр ІІІ-й", "Бородино" и "Наварин". Мне прискорбно говорить вам это, но это — правда. Японцы все еще подбирают плавающих на море, и потому пока не нужао терять надежды".

A. С. Суворин в Новом Времени написал 3 июня 1904 г. "Речи Бухвостова оказались пророческими. Эскадра погибла; "Алексадр ІІІ-й" сражался, как герой, и погиб со всем экипажем. Погибла вся эта симпатичная, мужественная молодежь, напоминавшая скорее взрослых детей, чем закаленных моряков, какими их хотелось бы видеть… Столько погибло, столько проливается слез, столько раздирающих душу драм! Спросите в главном морском штабе, какие трагические сцены он видел, какое молчаливое горе отцов и стонущее отчаяние матерей и жен"…

A 4 июня (через 3 недели после Цусимы) в Новом Времени появилось объявление, от имени офицеров гвардейского экипажа, об общей панихиде по погибшим с броненосцем "Александр ІІІ-й" в бою в Корейском проливе товарищам и сослуживцам.

В списке погибших офицеров был назван и младший инженер-механик, поручик Григорий Григорьевич Гагарин.

В первую годовщину Цусимского боя, 14 мая 1906 г. на фамильном кладбище [330], близ Карачарова, при церкви села Сучков, в память Григория Григорьевича поставлен крест из белого мрамора. На его нижней расширенной части высечено:

Князь Григорий Григорьевич Гагарин,

Поручик Инженер-Механик флота.

3 дек. 1876 — 14 мая 1905.

Погиб в бою за родину.

Могила его — Цусимский пролив,

Гроб его — броненосец "Император Александр III".

Многочисленные письма с выражением соболезнования и сочувствия, в течение целого года неслись к родителям.

Родной дядя Григория Григорьевича, бывш. директор Петербургского Политехнического Института, князь А. Г. Гагарин в своем письме сказал о любимом племяннике: "Он, чистый, умер за грехи нечистых!.. Боже, как мне больно, что погиб для России этот развитой и способный человек, этот милый, добрый мальчик!"

Из многочисленной серии других писем приведу здесь следующие наиболее яркие:

"С какими высокими чувствами он стремился на войну! Чтобы постоять за честь родной земли, он оставил свою беззаботную юность и только что открывшееся ему счастье семьянина; и все это, вместе с накопленными долгим трудом знаниями, он принес в жертву отечеству. Теперь он отдал ему свою молодую жизнь в числе других героев, сражавшихся до последнего вздоха"…

"Одним из многих достоинств, которыми обладал Г. Г. было мужество, соединенное со скромностью. Кажется, что и в судьбе его решающую роль сыграли эти качества, как в выборе специальной науки, так и в службе, бывшей прямым следствием этого выбора. He из-за мундира он служил, но серьезно, как всегда, отнесся к начатому делу. Бескорыстно и мужественно подошел он к кончине, без фраз и без ропота. Дай нам Бог побольше людей с его достоинствами!"…

"Благородное происхождение налагает свои обязанности. Григорий Григорьевич был живым воплощением этого прекрасного правила. Еще 15-летним мальчиком, на уроке теории словесности, на вопрос учителя: какими чертами можно охарактеризовать древнерусского князя? — он, не задумываясь, с твердым убеждением в голосе, ответил: — "Хороший князь водит свое войско на врагов и первый складывает свою голову на поле битвы. Вот это настоящий князь. А в мирное время он должен быть образцом для всех, чтобы никто на него пальцем не мог указать". Таким "хорошим, настоящим князем" был он сам. Этот древнерусский идеал он незапятнанным пронес через всю свою короткую жизнь, и осуществил его в своей смерти"…

В Карачарове долго не могли примириться с происшедшим. Все казалось, что это — ужасный кошмар, который должен кончиться, что это слишком несправедливо и неестественно.

Настроение обитателей Карачарова прекрасно и верно отразилось в следующем стихотворении, которое посвятил памяти Григория Григорьевича один из его бывших учителей Н. А. Флёров: