Петр Худяков - Путь к Цусиме

"Командир транспорта "Х…" был отправлен в поход командиром вспомогательного крейсера "А…"; по окончании же войны его назначили командиром только-что выстроенного крейсера 1-го ранга в 16.500 tn. водоизмещения".

"Старший офицер, бывший на войне на вспомогательном крейсере "К.." способный, самоотверженный, сравнительно молодой еще человек, после войны был назначен штурманом в отряд адмирала Б., где весь его опыт, богатый и разносторонний, обречен на забвение"…

Энциклопедистом быть невозможно, а штаб все время занимается подобными перемещениями и решительно не дает возможности специализироваться на одной отрасли труда.

Во флоте только сейчас начинают думать о том, что хорошо было бы главный офицерский состав судов (командир, старший офицер и специалисты) без надобности и крайней необходимости не перемещать с одного судна на другое, чтобы "с одной стороны положить начало созданию кораблей-организмов, на которых личный состав мог бы со своим кораблем как бы спаяться и получить от него специальную окраску, а с другой — положить конец гастролированию гг. офицеров, вся цель пребывания которых на судне сводится к получению морского довольствия"… ("Морск. Сборн.", 1906, № 5, стр. 76). Только сейчас начинают говорить о том, что командиру судна надо бы предоставить право избрания себе своих помощников (т. е. старшего офицера, старшего штурмана, механика, артиллериста, минёра) и право списывания с судна нерадивых работников.

"У нас не могло быть опытности, не могло быть (!) боевой постановки дела; но мы, кроме этого, ничему и не учились из опыта предшествовавших войн; даже опыты этой войны пропадали для многих даром: Цусимский бой как раз подтверждает это; боевой опыт нашей первой тихоокеанской эскадры пропал для нас почти даром [203], так как чины эскадры Рожественского, до своего поражения, к этому опыту относились только с пренебрежением".

К подбору личного состава строевых офицеров, к знакомству их с кораблем и командой, идущими на войну, высшее начальство относилось вообще довольно своеобразно; офицеры постоянно менялись, одни приходили, другие уходили. Меняли и командиров, меняли и офицеров-специалистов перед самым уходом эскадры на Д. Восток; и все это ничуть не вызывалось самим делом или потребностями корабля, а производилось чисто канцелярским путем, на основании "особых соображений"…

Для иллюстрации этого положения ко 2-му изданию книги мною были получены следующие данные:

"На миноносце плавал мичман, близко знакомый с женой одного из министров. Перед уходом эскадры на Д. Восток мичман более года был на этом миноносце, совершил на нем заграничное плавание и был полезен на миноносце. Но в разговоре с женой министра мичман, описывая трудности плавания на миноносце, как-то неосторожно сгустил краски; это произвело на нервную женщину большое впечатление, и судьба мичмана была бесповоротно решена, вопреки его желанию и вопреки настояниям ближайшего к нему начальства. Из главного морского штаба к командиру миноносца был направлен запрос, — "не встречается ли препятствий к переводу мичмана такого-то, по просьбе министра такого-то (не сказано — жены министра), на одно из боевых судов эскадры". По просьбе самого мичмана командир миноносца ответил на этот запрос в таком духе, что миноносец тоже боевое судно, что он находится в боевом составе судов эскадры, и что мичман весьма полезен на миноносце. Невзирая на получение такого ответа на официальный запрос, который был сделан неизвестно для чего, мичман был переведен на один из таких крейсеров, с постройкой которых запоздали и который после ухода эскадры Рожественского все еще оставался в Финском заливе; a на миноносец был назначен совсем молодой мичман, только что выпущенный из морского корпуса"…

Жаль, что на уходившей на войну эскадре, те же самые перетасовки делались и с механиками. "Был случай [204], что минным механиком назначили технолога, только-что произведенного, который хорошенько еще и мины-то ни разу в глаза не видел. Были случаи, что на броненосцы присылали новых старших механиков за две недели до выхода эскадры на войну , а их помощники были на кораблях перед этим кто месяц, кто полтора. Это обстоятельство между прочим обратило на себя внимание Государя Императора на смотре эскадры в Ревеле, когда Он узнал об этом из вопросов, обращенных Им к гг. механикам на некоторых броненосцах. Государь высказал командирам по этому поводу свое удивление. — Вообще механиков на кораблях меняли, если можно так выразиться, как перчатки. Одно лицо, напр., в 3 месяца переменило 4 должности перед самым походом: было и минным механиком, и кочегарным, и трюмным, и, наконец, сразу устроилось помощником старшего механика на одном из броненосцев-гигантов; на другом корабле в 2 1/2 месяца было "списано" с корабля один за другим 4 механика по соображениям, ничего общего не имеющим с механическим делом, а пошли в поход лица, совершенно незнакомые ни с кораблем, ни с его механизмами"…

Без всякого сомнения, это невыгодно отражалось и на деле. "Пошли в поход, с минуты на минуту ожидая нападения Японцев, или же их приспешников; пошли на незнакомом корабле , с незнакомой командой , надежность которой считалась невысокой . Первое время все чувствовали себя неважно. Приходилось наскоро знакомиться со всем, а жизнь корабля все шла вперед, приносила с собою все новые и новые требования. Сколько неприятностей, горячки и тяжелых минут неизвестности пережили мы, молодые механики, пока взяли всю механическую часть корабля в свои руки… Трудно было что-либо делать, не зная ни людей, ни машин, ни трубопровод. — Да вот, из-за незнания корабля сколько мучились мы, напр., с пресной водой, которая "пропадала", несмотря на то, что работало два испарителя. Изучить всю сеть трубопроводов до выхода в море не удалось, все подсовывали другие экстренные работы; а тут в октябре 1904 г. в Балтийском и Немецком море волей-неволей пришлось лазить под котлами по пояс в холодной воде, осматривать и практически изучать питательный трубопровод; получить указания "свыше" нечего было и думать; доверить осмотр кочегарному или трюмному унтер-офицеру было нельзя, — мы не знали еще степени их надежности, а дело было серьезное, не терпящее отлагательства и требующее безусловно верного решения"…

Об отношениях офицерства к служебной работе и служебному долгу предоставим теперь говорить им самим (см. "Морск. Сборн.", 1906 г., № 4, стр. 71):

"Воспитанник, окончивший Инженерное училище или Морской корпус, производился в офицеры и во всю свою дальнейшую службу мог больше не учиться, а только аккуратным быть по службе и практически изучать свое дело поскольку это непосредственно касается его; — и ему движение по службе и награды были обеспечены [205], a через 35 лет он уходил в отставку с мундиром и пенсиями по положению"… И со льготами для своих сыновей, — прибавлю к этому, — быть пристроенными впоследствии к такому же хлебному месту, красивому мундиру, привилегированному положению и нередко паразитному существованию за счет народных средств…