Михаил Наумов - Хинельские походы

Разлапые веточки молодой елки стали совсем непохожими на двух человек, склонившихся друг к другу; песчаная полоска искрится, теряет свою прямолинейность; нет в ней ничего сходного с окопом.

Перебежав просеку, человек уклоняется на северо-запад. Воздух в лесу становится суше, пернатые обитатели леса разноголосо щебечут и поют. Припав к кусту черной смородины, человек обрывает недозревшие ягоды, набивает ими фуражку, карманы куртки. Скрытый густыми зарослями папоротника, он опускается на землю и горстями жадно ест кислые ягоды, сплевывает, морщится и снова ест. Оставив небольшой запас ягод, человек поднимается и идет дальше.

Еще далеко до полудня, а лесной воздух накаляется, густеет. Слышен дробный стук дятла; мелкие кусочки коры сыплются вниз. Становится жарко. Человек смотрит на карту, спускается лощиной, выбивает ногой небольшую ямку, раскапывает ее ножом, выгребает коричневый торфяной грунт, затем серый супесок, прохладный, совершенно сухой. Убедившись, что воды не достать, человек прибавляет шагу, ежеминутно смотря то на карту, то на солнце. Изнуренный усталостью, жаждой и зноем, человек ложится в тени, расстилает куртку и рубашку, несколько минут отдает отдыху, потом снова идет, и когда на повороте тропы мелькнула чья-то тень, человек бросается в сторону. Среди дороги торчит бурый, обгоревший остов грузового автомобиля, на буферном брусе его четко выделяются белые углы немецкого креста и военные опознавательные знаки WH.

Начался густой высокий дубняк. Поднявшись на холм, человек вглядывается в болотистую впадину. В ней сумрачно, тихо и неприветливо. За котловин о и высится громадный, свежевыструганный деревянный крест. Рядом с ним несколько могильных холмиков.

Хмуро и сосредоточенно смотрит лесной гость на кладбище. Кто выбрал это мрачное место, чтобы похоронить здесь людей?

Человек подходит к самой большой могиле и видит огромный ствол дуба, спиленный сверху и затёсанный в форме обелиска. На нем поперечная крестовина. Большими зарубинами на дереве высечены слова:

«КТО СМИРИТСЯ — ТОТ ПРЕДАТЕЛЬ!

КТО ЗАБУДЕТ — ТОТ ПОДЛЕЦ!»

Ниже черной краской написано:

«Здесь 28 мая 1942 года расстреляны мирные жители села Подывотья, Севского района, Орловской области».

Далее следуют большие колонки имен расстрелянных. Против каждого — цифры, указывающие возраст расстрелянного:

«75 лет; 81 год; 1 год; 9 лет».

Против многих женских имен: «17 лет, 19 лет…» Старики и старухи, девушки, дети… И далее надпись:

«Всего загублено 182 души».

Сняв фуражку, человек медленно обходит могилы. Он пытается представить себе картину расправы над беспомощной толпой детей и матерей партизан Севского района.

Изранен пулями дубняк. Кора на деревьях сорвана, выворотилась щепа, висят надломленные пулями сучья. Стволы деревьев пестреют свежими, белеющими пятнами. Прежде чем впиться в дерево, эти пули решетили людей…

Человек шагает дальше. На противоположной стороне котловины он находит груду стреляных гильз, рядом с нею другая, третья, питая — всего пятнадцать кучек. Пятнадцать пулеметов выставили фашисты против детей и стариков… Тут же, на скате котловины, среди бледно-зеленой поросли, виден голубой лакированный ремешок с поржавевшей пряжкой, разбитое карманное зеркальце, большая тряпичная кукла с тремя бусинками на еле обозначенной шее, растоптанный флакон из-под одеколона с резиновой соской, целлулоидная побрякушка и крошечный детский башмачок.

«Двадцать восьмого мая, — думает человек, — в котловине, конечно, была еще вода: она еще и теперь не высохла, кто упал, тот захлебнулся, если не был убит… а несчастные матери не могли спасти детей, даже закрыв их своим телом…»

— Дикие звери! — громко произносит человек и удаляется, не оглядываясь, повторяя впившиеся в память строки, высеченные на дубе: «Кто смирится — тот предатель! Кто забудет — тот подлец!»

Потрясенный видом страшного кладбища, человек понуро и долго идет под зеленым навесом глухой лесной дорожки, пока путь ему не пересекает река. Человек издает радостное восклицание, быстро раздевается и входит в воду. Прежде всего он жадно пьет, затем умывается, а когда выходит на берег, обращает внимание на следы подков, которыми покрыта вся земля. Теперь человек идет по следу.

Под вечер он заметил серо-голубое пятно дыма над полянкой. Подкравшись поближе, он увидел двух вооруженных мужчин, одетых в какую-то неопределенную форму. Они стояли возле старого дуба и раскуривали цигарки. Несколько человек сидели на траве близ костра. Слышалась невнятная беседа. Человек затаился. Немного спустя показались четыре всадника. Проехав мимо старого дуба, они сказали что-то двум часовым и двинулись вперед. В тишине четко слышно звяканье уздечек.

Всадники проехали совсем рядом — слышно было поскрипывание сёдел. Раздвинув листву, человек увидел вороном коне парня в поношенной артиллерийской фуражке с красноармейской звездочкой на околышке.

— Миш-ка-а-а! — крикнул часовой. — Соли-и-и поболе-е-е достань, слышишь?

— Да ну вас!.. — отмахнулся передний всадник. — То мёду, то соли… Мне старосту поручено ухлопать, а соли — это уж как выйдет…

Человек улыбнулся — впервые за весь день. Он вышел на дорожку, не снимая с лица улыбки.

— Стой! — кричат всадники, и рванувшиеся кони жарко дышат ему в лицо. Он пятится. Тот, кого звали Мишкой, командует:

— Руки вверх! — и привычно обезоруживает незнакомца. Второй сильными руками ощупал фигуру задержанного. Снял полевую сумку, отобрал перочинный нож и компас.

— Кто такой? Как сюда попал?

— Ведите меня к командиру, там скажу и кто я и как попал сюда, — ответил человек.

От дуба уже бежали трое, соревнуясь в скорости.

— Что за парень? С Подывотья?

Им никто не ответил. А Мишка, повертев пистолет незнакомца, спросил:

— Ты, часом, не десант?

— Нет, — решительно ответил человек, — я не десант, я вас искал и нашел. Прошу доставить меня к командиру как можно скорее.

— Понятно, — сказал парень с красной звездой на фуражке и, обернувшись к своим, негромко, но повелительно добавил: — Астахов, возьми сумку и пистолет, веди человека в группу, а я подожду здесь, на заставе.

Незнакомец, оказавшийся связным ЦК КП(б)У, по фамилии Бойко, десантированный накануне в Хинельский лес с парашютом, сидел в моем шалаше и рассказывал, как он брел по лесу, отыскивая нас. Потом рассказал о своей миссии, о жизни в Москве, сам задавал сотни вопросов.

Сразу же после ужина подле большого костра партизаны задымили цигарками. Всем хотелось поскорее увидеть дорогого гостя, представителя Большой земли, посланца родной Москвы, большевистской партии.