The Rolling Stones. Взгляд изнутри

Затем пришло время светских развлечений. 16 апреля Ахмет Эртегюн организовал в каннском порту Канто вечеринку в честь подписания контракта между The Rolling Stones и лейблом «Атлантик». Я был координатором мероприятия, и, должен сказать, работы было по горло. В списках приглашенных значились все европейские представители лейбла «Кинни», приехавшие познакомиться с группой и сотрудниками «Атлантик». Помимо этого, приглашения также получили несколько французских журналистов и Эдди Барклай. Пока «УЭА» вставала на ноги, именно его компания продавала альбом «Sticky Fingers» на территории Франции.

На вечеринке я разговорился с графом Рупертом Левенштайном, которого уже встречал во время французского турне группы. С недавних пор он слыл очень важной персоной во вселенной The Rolling Stones, но совершенно не походил на среднестатистического работягу. Это был аристократ высоких кровей, получивший образование в лучших учебных заведениях Англии, и ему было уже под сорок. Окончив Оксфордский университет, он стал банкиром и специализировался на управлении имуществом и налоговой оптимизации. Оказавшись на грани банкротства в конце 60-х годов из-за неуплаченных налогов, The Rolling Stones в лице Мика обратились именно к Руперту, который, кстати, и подкинул им идею покинуть Англию и впоследствии сыграл значительную роль в их обогащении.

Как ни парадоксально, несмотря на свою родословную, среди всей этой рок-н-ролльной фауны Руперт чувствовал себя как рыба в воде. С присущей ему важностью он шутил с девушками и потягивал свои коктейли. Другими словами, даже с лысиной и галстуком-бабочкой он был в разы круче Мика Тейлора.

Кстати о гитаристах. Первым из группы, ко всеобщему удивлению, приехал Кит. Я даже поинтересовался у графа: «Would you believe Keith is already here?» [20] «Вы можете себе представить, что Кит уже приехал?» (англ.). На что тот, как всегда флегматично, ответил: «I would believe it» [21] «Я могу себе это представить» (англ.). . Непринужденность в лучших традициях The Rolling Stones. Неудивительно, что он так хорошо вписался в коллектив.

Так как мероприятие носило официальный характер, и на нем присутствовали журналисты, фотографий было сделано великое множество. Сначала фотосессия представителей прекрасного союза «Стоунз-Атлантик-Кинни». Затем фотографировали исключительно группу. В конце концов, они ведь здесь звезды.

Во время одного из снимков Эдди Барклай решил изобразить из себя задиру. Тут будет уместно уточнить, что несколькими месяцами ранее Мик увел у него подружку Бьянку. И даже если Эдди это не слишком расстроило, за ним оставался небольшой должок. Ничего серьезного, не подумайте. В тот момент, когда группа и Ахмет Эртегюн усаживались на бортик фонтана, неугомонный Эдди прыгнул Мику на колени и обвил руками его шею, жеманно зависнув в таком положении на пару секунд, будто какая фанатка. Мика это не слишком развеселило. Он спихнул Эдди на землю со словами «Non, Non, Non!» [22] «Нет, нет, нет!» , но того подобное маленькое унижение ничуть не беспокоило. Эдди заполучил свое фото, и эпизод завершился всеобщим смехом.

К трем часам утра вечеринка завершилась, но несколько человек все еще не были настроены идти спать. Билл как раз переехал в новый шикарный дом в Сен-Поль-де-Вансе по соседству с домом Марка Шагала. Там-то и завершился мой вечер в компании Кита, Аниты, Чарли, Ахмета и Стивена Стиллза, который тоже бродил неподалеку.

С точки зрения подобравшегося коллектива, нам было чему радоваться, хотя позже мы осознали, что будущее очень туманно и не столь предсказуемо… Все вполне могло закончиться на следующий же день. После такого прекрасного вечера это было бы хорошим концом, хотя и преждевременным.

Мы уехали из Ниццы тем же составом, что и приехали: Жан Мареска, Филипп Паренго, Филипп Кошлен, Жан-Пьер Лелуар и Франк Липсик. И таким же образом — на борту маленького самолета, которым мы должны были вернуться в Бурже. Только вот маленькие самолеты никогда не вселяли в меня уверенность. Я не чувствую себя в безопасности, когда пилот просит пассажиров пересесть, чтобы равномерно распределить вес на обе стороны самолета. Или когда он открывает окно, чтобы душно не было. Я уже не говорю обо всех этих вибрациях, из-за которых кажется, что ты случайно оказался в воздухе на каком-то драндулете и он вот-вот развалится. И уж точно это не самое идеальное средство передвижения для человека, мучающегося похмельем.

Мельчайшей неурядицы было бы достаточно, чтобы пошатнуть мое психологическое равновесие, и, конечно, проблемы не заставили себя долго ждать. Минут через десять после взлета мы попали в ужасную грозу. Кабина ходила ходуном, пилот трясся в истерике. Он изо всех сил орал в микрофон, сражаясь с управлением. Самолет трясло как грушу, дело пахло керосином. Конечно, мы строили из себя горделивых рокеров и старались казаться невозмутимыми, но на наших бледных лицах ясно читалась смиренная готовность отправиться в мир иной.

Видимо, наш час еще не пробил. Каким-то чудом наполовину спятившему пилоту удалось выровнять самолет, вытащить нас из этого ужаса и в целости и сохранности доставить в Бурже. Однако после такой поездки запросто можно потерять любовь к путешествиям вообще… Впрочем, это был не мой случай. Мы с Нану устроили себе неделю отпуска в Тунисе, что позволило мне прийти в себя и запастись силами для нового выхода в свет.

Готовившееся событие сводило с ума все газетенки, которые тогда еще не назывались «желтой прессой», но уже проявляли чрезмерный интерес к жизни и деяниям великих мира сего. Мик наконец-то решил жениться на Бьянке. Или, что более вероятно, он наконец-то на это согласился, ведь Бьянка была в положении, а ее католическая семья, ясное дело, не слишком одобряла разведение потомства вне брака. По такому случаю Мик, с рождения бывший протестантом, даже крестился. Можно было подумать, что символ юношеского бунтарства решил остепениться, и для этого оставался лишь один шаг, который совершенно не стоило делать.

После крещения Мик продолжил готовиться к свадьбе в гораздо более оригинальном ключе. Возможно, сказалось влияние набиравшего популярность глэм-рока, но он решил устроить себе фотосессию с бриллиантом в резце. Мы регулярно виделись в Париже, куда он приезжал к зубному и заодно к Бьянке, которая спокойно вынашивала ребенка вдали от шумихи Лазурного Берега. Во время одной из наших встреч Мик поделился со мной откровением. Поначалу он вставил в зуб изумруд, но все думали, что это салат застрял. Несомненно, для секс-символа его масштабов такое было неприемлемо, и изумруд был заменен на бриллиант, чтобы поклонницам ничто не мешало и дальше мечтать о его губастой улыбке. Хотя мечтать им оставалось недолго, ведь Мик собирался сочетаться законным браком. Но кто знает, как жизнь сложится…