The Rolling Stones. Взгляд изнутри

Летом мы с группой встретились снова. На этот раз в Анахайме, где The Rolling Stones давали концерты в рамках американского турне, приуроченного к выходу альбома «Some Girls». Как и в студии, на концерте базовая мелодия дополнялась только аккомпанементом пианино в исполнении Стю и бывшего клавишника группы Faces Яна Маклагана. Так группа возвращалась к более отрывистому звучанию, которое затем подхватывали гитары. Звучанию, вновь становившемуся популярным благодаря зарождающемуся направлению панк-музыки. Стоит отдать должное этим бандюгам Sex Pistols и всяким прочим Clash: они вернули рок-музыку и The Rolling Stones к истокам.

А вот что нисколько не изменилось, так это удивительное воздействие Мика на публику. Когда группа начала играть «Miss You», на сцену приземлился ботинок. Возможно, он был знаком протеста против мотивов диско в этой песне, подобно тому как пуристы фолк-музыки поносили Дилана в 1965, когда он доставал электрическую гитару. Но Мика этот ботинок ничуть не смутил, более того он крикнул толпе: «I wanna see everybody’s shoes down here!» [46] «Я хочу видеть здесь ботинки всех и каждого!» (Англ.) И сотни башмаков тут же устремились к нему, словно стаи птиц. Я стоял с краю от сцены и был свидетелем этого поразительного зрелища. Мик развлекался как мог, держа гитару на манер бейсбольной биты и отбивая ботинки обратно в толпу так, что любой спортсмен позавидовал бы! Вот только многим фанатам после концерта пришлось возвращаться домой босиком. По всей видимости, The Rolling Stones и их поклонники отлично впитали в себя дух панк-культуры. Ее главный лозунг «Будущего нет» касался также и башмаков.

Дождь из ботинок на сцене в Анахайме, 1978 г.

© Линн Голдсмит-Getty Images

Я оказался на этом концерте только потому, что отдыхал с Мишелем Берже в Калифорнии. Мишеля сопровождала Франс Галль, а меня — Кристин. Мы встречались уже пару месяцев, с того момента, как была завершена процедура развода с Нану. А к концу года Кристин стала моей женой. У нее была дочь Александра, отец которой слинял вскоре после ее рождения. Даже несмотря на то, что я не мог удочерить девочку, я относился к ней как к собственной дочери и с гордостью понимал, что она воспринимала меня как своего единственного отца. Появление Кристин и Александры в моей жизни позволило мне познать радости и тревоги отцовства и понять, что на самом деле я хочу семью. Более того, благодаря Александре я стану счастливым дедушкой двух очаровательных девчушек — Мии и Луны.

Так что в последний год седьмого десятилетия XX века я вступал в роли молодожена. Для меня этот год также означал конец другого пути, но пока что я об этом не догадывался…

Во всяком случае, это точно не был конец The Rolling Stones. Одному богу, а скорее дьяволу известно, каким чудом, но Кит вышел сухим из воды. Сомневаюсь, что в канадском суде в нем видели обычного участника судебного процесса. Поговаривали о взятках, а также о желании некоего политика как можно скорее закрыть дело из-за шалостей жены премьер-министра Канады Маргарет Трюдо с окружением группы, а то и с самими музыкантами. Но важнее всего было то, что Кит не сел в тюрьму. В соответствии с приговором он был обязан пройти курс лечения и дать благотворительный концерт слепым. Обе инициативы похвальны. Несмотря на все прилагаемые усилия Кита, ни его организм, ни удача его не подвели.

Такая развязка обрадовала меня еще и потому, что в конце июня позвонил Алан Данн и сказал: «Доминик, в том же месте в то же время!» The Rolling Stones возвращалась на студию «Пате-Маркони», и мои ночи снова обещали быть короткими…

На студию приехали все те же люди, что и для записи альбома «Some Girls». Победивший состав же не меняют. Полные решимости после оглушительного успеха песни «Miss You» и всего предыдущего альбома, музыканты приступили к работе с еще большим энтузиазмом, чем в прошлый раз. Тем более что теперь они не жили в страхе увидеть Кита за решеткой.

И все-таки хорошее настроение и вдохновение не одно и то же. В ходе работы я не слышал такого количества многообещающего материала, как раньше. Возможно, этим объяснялась новая привычка парней подолгу вспоминать творчество классиков, в частности «Somethin’ Else» и «Hang Up My Rock’n’Roll Shoes». Обычно они играли эти композиции два-три раза и только потом переходили к чему-то другому, а иногда одна из старых вещей и вовсе так их увлекала, что они играли ее раз за разом, словно собирались ее записывать. Так, например, было с песней «My Girl» группы Temptations. Мне казалось, что когда-то The Rolling Stones уже записывали эту песню, о чем, заинтригованный, я и спросил у Стю. «Вроде записывали», — ответил мне Стю тоном человека, которого уже ничто не могло удивить. Мы проверили, и оказалось, что группа действительно уже использовала эту песню в 1967 году для своего альбома «Flowers» — низкопробного образчика музыки, выпущенного на американском рынке. Так что они наверняка не собирались записывать новую версию, но главное, что парни развлекались!

Что же до меня, то я в «УЭА» развлекался все меньше и меньше. С удовольствием проведенное время в компании The Rolling Stones не помогало избавиться от напряженности, которая росла между нами с Бернаром, хотя он и преподнес мне прекрасный подарок в виде повышения, утвердив на должность художественного директора всего лейбла. Что, конечно же, спровоцировало зависть некоторых людей.

Вот только уже существовавшие на тот момент разногласия лишь усиливались. Бернар считал меня слишком надоедливым, а я на дух не переносил его привычку заискивать перед новыми клиентами. Терпение лопнуло, когда Бернар уехал в США к Вероник Сансон в компании своей новой ассистентки и не пригласил меня поехать вместе с ними. Он словно войну мне объявил, ведь Америка — это моя территория, и я работал с Вероник с самого начала ее карьеры. Оставить меня в стороне? Немыслимо.

Примирить нас пытался Даниэль Филипаччи собственной персоной. «Что ты хочешь от меня услышать, мой дорогой Доминик? Делай как всегда. Терпи и жди, пока все наладится…» Но вода уже точила камень, и для того, чтобы остановить потоп, оставалось не слишком много вариантов.

В конце августа после очередной ссоры я решил бойкотировать общее собрание всего лейбла, понимая, что это может привести к серьезным последствиям, но терпеть такое отношение больше не было сил. Вернувшись с собрания, Бернар сказал, что вынужден меня уволить. Мой проступок не мог остаться без внимания, и надо признать, Бернар был прав. Его решение меня не удивило. Наверное, подсознательно я даже сам этого хотел. Наши разногласия стали настолько серьезными, что никак иначе это закончиться и не могло. Мы оба устали друг от друга, как давно живущая вместе пара. Впрочем, эта ситуация не помешала нам остаться хорошими приятелями, даже несмотря на его недовольство моими отличными отношениями с подразделением «Уорнер» в США, которыми я во многом был обязан постоянным поездкам в Лос-Анджелес.