Кэрри Фишер - Дневник принцессы Леи. Автобиография Кэрри Фишер

«Как поживает ваша мама? Мне очень жаль, что ваш отец… Вы с ним когда-нибудь… Сфотографироваться? Да, пожалуйста . Может кто-нибудь сфотографировать нас вместе? Иначе люди не поверят, если я… Ой, правда? Это так мило с вашей стороны! Просто нажимаете сюда, когда поймаете кадр… Ладно, секундочку… Вы не могли бы меня обнять? Вы можете отказаться, просто мне… О, как мило! Никогда не забуду этот день, даже без фотографии… Ладно, мы в середине кадра? Уверены? Хорошо, стоим спокойно… Чи-и-из!»

Слово «автограф» происходит от греческих слов «автос» – «сам», и «графос» – «написанный»: «собственноручно написанный». Это слово широко используется и означает подпись знаменитости. Коллекционирование автографов – когда собираешь такие сувениры, которые часто восторженно (если не грубо) вырываешь из рук у «знаменитостей», – называется филографией (или иногда словом «неприятно»).

Некоторые из самых желанных подписей принадлежат (в случайном порядке) президентам, военным героям, иконам спорта, актерам, певцам, художникам, религиозным и общественным деятелям, ученым, космонавтам, писателям и Кардашянам.

Так вот. Памятный подарок, который ты силой или обманом добыл у знаменитости, сияя от радости оттого, что узнал знакомое лицо. Такое же знакомое, как у близких родственников и друзей, только ваше знакомство одностороннее.

Я выросла, наблюдая, как мама раздает автографы и пишет свое имя на своих же фотографиях, где она улыбается, или на обычной бумаге, которую в надежде протягивают руки незнакомцев, которые ее любят. Ее фанатов. В Оксфордском словаре английского языка говорится, что слово «фанат» вполне очевидно происходит от слова «фанатик», которое значит «характеризующийся чрезвычайным энтузиазмом и сильной слепой привязанностью».

Все, что Дебби Рейнольдс знала о своих фанатах, это то, что они ценили ее таланты. Дарили ей частичку своей души. Когда мой отец ушел от нее к Элизабет Тейлор и оставил неловко ежиться у всех на виду с двумя растерянными малышами, они разделили ее боль.

Такого рода знакомство противоположно презрению, но имеет такой же заряд. В каком-то смысле она принадлежала людям, и большинству из них было довольно восхищаться ею на расстоянии, в то время как настоящие фанаты утверждали свои права на нее, застенчиво прося, или сочувственно умоляя, или агрессивно требуя, чтобы она предоставила им это желанное доказательство их встречи, еще до начала эпохи селфи. Доказательство знакомства с помазанником киноиндустрии.

Я стояла рядом с мамой, наблюдая, как эти доброжелатели и охотники за сувенирами шушукались и хихикали в ее присутствии. Стоя с краю ее луча славы, я завороженно смотрела, как она выводит свою красивую подпись на фотографиях, пластинках и журналах, которые зарабатывали на громком скандале в ее личной жизни и которые ей отчаянно протягивали поклонники.

«Как вас зовут! О, какое красивое имя! Какое необычное. Оно пишется через «и» или через «е»?» «Мою тетю звали Бетти. Я ее очень любила». «Да, только если очень быстро сфотографироваться. Видите, я с дочкой…»

«Это ваша дочь?!» – восклицали голоса поклонников, мельком взглянувших на меня. «Да, точно! У вас же есть дочь! О, боже мой, я не думала, что она уже такая большая и такая же красивая, как мама!»

А я хмурилась и смотрела в сторону. Так не должно быть. Я пришла посмотреть, а не чтобы на меня смотрели. Как свидетель тайн этого мира. Археолог, а не раскопка. Я краснела и прижимала подбородок к груди, когда внимание вдруг переключалось на меня, а я была к этому не готова.

«Ну разве она не прелесть?»

Не помню, когда точно я стала называть раздавание автографов за деньги танцем на коленях, но уверена, что долго над этим названием не думала. Это и правда похоже на танец на коленях, только тебе в белье не кладут купюры и нет никакого шеста – или вместо шеста у тебя ручка?

Безусловно, это высшая форма проституции: вместо того чтобы танцевать и тереться о кого-то, ты продаешь подпись. Ты не снимаешь одежду, но сокращаешь расстояние, которое создает экран или сцена. И то и другое интимно.

В течение многих лет я, как и многие другие гордые знаменитости в расцвете карьеры, могла себе позволить надменно отмахиваться от всего, что может дать непримечательный (что спорно) внешний вид в сочетании с денежной приманкой и что могут понять только те, кто занимается вышеназванной постыдной деятельностью, то есть, мягко говоря, проституцией.

Честно говоря, это все равно что торговать собой и вызывает только чувство смущения и стыда. Но чем дороже себя продаешь, тем быстрее проходит это чувство унижения. А когда на эти деньги покупаешь какой-нибудь предмет роскоши или – прости господи, – оплачиваешь счета, то стыд и вовсе становится не таким уж страшным, например, как когда набираешь немножко лишнего веса, но все по-прежнему некритично.

И потом, что такое потеря самоуважения на фоне отсутствия волнения из-за вечно маячащих налогов или чудовищных накладных расходов? Так что со временем мне удалось пересмотреть свое определение достойного поведения так, чтобы в него аккуратно вписывался танец на коленях.

К этому нужно было просто привыкнуть – как к тому, что твоя старшая сестра, оказывается, твоя мама, или к тому, что выигрыш в лотерею ты сможешь потратить только в Рождество. Едва ли это трудно – просто нужно адаптироваться. Со временем ко всему можно привыкнуть, хотя, скажем, я смутно представляю, как можно привыкнуть к пыткам. Но привыкнуть ставить закорючку своего имени для незнакомцев точно было в моих силах.

Кроме того, со временем все больше знаменитостей стали сдавать в аренду свои имена и лица самым разным продуктам, от машин и косметики до газировки и дальше, в потусторонний мир йогуртов. В постоянно меняющемся мире подписей знаменитостей все было возможно. И почему же мне должно быть стыдно тратить целый день на то, чтобы подписывать свои собственные фотографии размером 20х25 или даже расписаться на теле у очередного фаната, который потом сделает из этой подписи татуировку на всю жизнь? Почему это должно смущать меня больше, чем Джулию Робертс или Бреда Питта – представлять парфюм, которым, как всем известно, они сами не пользуются, или Пенелопу Крус – сниматься в рекламе, где она впадает в экстаз от капучино?

Ну, на то есть причины, основная из которых – то, что семьдесят долларов за подпись не идут ни в какое сравнение с миллионами долларов, которые господин Питт и госпожа Робертс получают за несколько часов фотосессии. Отличие так же разительно, как между панелью в районе Ист-Виллидж и постелью какого-нибудь великодушного герцога или герцогини.