Александр Ганулич - Взлет и падение «Советского писателя»

Говорят, что Кармену везло с женщинами и не везло с женами. Он был красив, храбр, овеян славой и легендами, женщины его любили. Но образ его жизни, связанный с постоянными длительными командировками, опасностями и неопределенностью, делал его к счастливой семейной жизни не вполне приспособленным. Первая жена, Марианна, дочь Емельяна Ярославского, видного революционера, ушла от Кармена к успешному дипломату. Про вторую, красавицу Нину Орлову, ходили слухи, что в нее страстно влюблен Василий Сталин, что от безнадежной любви к ней он и начал пить. А уж разговоров и сплетен про это по Москве ходило больше, чем достаточно. Кармен развелся с ней только много лет спустя. Их сын Александр вспоминает, что отец попросил свозить его на ее могилу за пять лет до своей смерти. Потом сказал ему: «Она была в моей жизни единственной любимой женщиной. Все остальное — стечение обстоятельств». А последняя жена, Майя Овчинникова, бросила Романа Лазаревича в труднейший период его работы над фильмом «Неизвестная война», ушла к писателю Василию Аксенову.

О покупке дачи Кармен начал задумываться после войны, но довольно долго эта мечта не могла реализоваться. Сначала не было свободных участков, к тому же Роман Лазаревич постоянно пропадал в командировках, мотался по всему миру. Да и с деньгами было очень туго. Считалось, что Кармен очень богатый человек: заграничные командировки, гонорары, Сталинские премии, но он на самом деле жил в долг. Получал премию или гонорар за фильм и раздавал долги, потом опять оказывался без средств. К тому же за документальные фильмы платили гораздо меньше, чем за художественные. По счастью, к середине 1950-х у Романа Лазаревича скопились кое-какие средства. Он получил Сталинскую премию за фильм «Советский Туркменистан», гонорары за ленты «Повесть о нефтяниках Каспия», «Вьетнам» и «Джавахарлал Неру». Это совпало по времени с организацией ДСК «Советский писатель». Кармен появился в Красной Пахре в 1955 году, когда основное строительство дач уже началось. Однако, не все участки были к тому моменту распределены, и Роману Лазаревичу довольно неожиданно достался самый большой по площади, весь заросший березами. Именно обилие берез стало главным аргументом выбора участка. По березам знаменитый кинооператор сходил с ума. «Мои березки», — так он нежно говорил о своих деревьях.

Из трех вариантов домов Кармен выбрал самый маленький и скромный — деревянный финский домик из трех небольших комнаток. Как и большинство других дачников, семья Карменов начала со строительства времянки: словно игрушечного домика, в котором можно было жить только в теплое время года.

Основные тяготы строительства легли на плечи жены — Нины. Она жила во времянке до самых холодов, чтобы контролировать ход строительства. Какое-то время семья снимала номер в соседнем Доме отдыха Минспецмонтажстроя. Жили там втроем: Роман Лазаревич с Ниной и их пятнадцатилетний сын Саша.

Когда строительство основного дома было завершено, на долю Нины выпало возделывание грядок и кустов. Это была тяжелая физическая работа. Овощи и клубнику приходилось сажать, пропалывать, поливать, подрезать клубничные усы. Ее терпения хватило на два года, потом она занялась цветами, в основном тюльпанами и гладиолусами.

Роман Лазаревич взял на себя добывание в питомниках фруктовых деревьев и кустов элитных сортов. Он очень быстро оброс нужными связями, у него появились хорошие знакомые по этой линии. Они искренне радовались, когда Кармен к ним приезжал:

— Роман Лазаревич, вот у нас только что появилось нечто уникальное. Элита. Возьмите обязательно хоть пару кустиков.

Кармен привозил на дачу кусты черной смородины, крыжовника, маленькие деревца яблонь, вишни и груши, кустики клубники. Его энтузиазм в эти моменты был столь велик, что он собственноручно сажал эти драгоценности в землю, начинал их окучивать и поливать. Потом эти заботы неизменно переползали на плечи жены. Временами она говорила:

— Все, мне этого хватит до гробовой доски!

Конечно, она продолжала следить за некоторыми кустиками, но уже так, между делом. Роман Лазаревич к ней подлизывался, привозил помимо фруктовых кустов и цветочные кустики, сирень, жасмин — тоже, между прочим, элитных сортов.

По-настоящему он любил возиться со своими березками. Росли они очень густо, их следовало прореживать. Делал это он в основном сам, нанимая помощников только на самые большие объемы работ. Деревца он аккуратно спиливал, корчевал пеньки. Из полученного материала сам мастерил садовые столики, скамеечки со спинками, стульчики. Эта работа отвлекала его от московских забот, давала ему необходимый отдых. Особую радость доставляло Кармену наблюдать, как умело прореженные деревца быстро росли ввысь, становились толще и крепче.

Кармен просыпался с рассветом, как только птицы начинали петь. Когда все остальные домочадцы вставали, он уже давно сидел за маленьким столиком, печатал на машинке. Иногда вначале делал для себя ручкой пометки на маленьких бумажках, но потом всегда перепечатывал на машинке. Обязательно печатал план дел на день. У него была потрясающая работоспособность, он мог сидеть за столом допоздна, до самой ночи. Даже если он не занимался конкретной работой, то делал записи в дневнике. Дневники он вел всю жизнь.

Кабинета как такового у него не было, трудно было его выделить в трех комнатах, но это его совершенно не волновало. За свою жизнь, полную опасных путешествий, он привык к спартанским условиям работы. Пишущая машинка у него была компактного типа, он все время возил ее с собой в машине. Ее очень легко было пристроить на самом маленьком столике.

Мечтой жизни Романа Лазаревича в плане комфорта было иметь камин. Выложить его в существующих комнатах было невозможно, вся дача могла легко сгореть. Но вот однажды у Кармена появились какие-то деньги, и он пристроил к даче крытую террасу. Она была очень большой, размером чуть ли не со всю остальную дачу. Он ее отделал вагонкой, тогда дорогим и дефицитным материалом. В середине террасы росло дерево. Пилить его Кармен пожалел и сделал сложные конструкции в полу и в крыше, сквозь которые это дерево и проходило. Главная гордость Романа Лазаревича, камин, отлично вписался у одной из стен этой потрясающей террасы. Дачная жизнь сразу же переместилась на террасу.

Своим камином Кармен чрезвычайно гордился. Его сын вспоминает, что отец ему как-то сказал:

— Вот теперь могу спокойно заняться мемуарами. Буду сидеть здесь зимними вечерами и наговаривать на диктофон воспоминания обо всём прожитом и увиденном.

Кармен умел потрясающе обживать помещения. У него была масса памятных вещей, сувениров, фотографий, картин, которые он размещал на стенах с неизменным вкусом.