Александр Ганулич - Взлет и падение «Советского писателя»

Вот два характерных для нее рассказа.

Случай, имевший место в мае 1991 года, за несколько месяцев до попытки переворота ГКЧП в нашей стране и последующего развала Советского Союза. Сергей Розов приехал на дачу, голова полна забот, а баба Соня начинает свой неторопливый рассказ, который Сергей слушал вполуха. А рассказывала она следующее:

— Собирались, Серенька, тут на даче у Зыкиной. И такой-то писатель, и такой-то писатель из поселка. Генералы были: Варенников, Мякишов.

Фамилии генералов напрягли Сергея чуть больше, но он подумал, что старушка фантазирует, насмотревшись новостей по телевизору, но все же спросил:

— А зачем они собирались-то?

— Как зачем? Горбачева валить будут.

— Ну уж!

Сергей вспомнил этот разговор в августе того же года, когда Горбачева действительно скинули и следователи долго искали, а где же начало, истоки заговора. Где ГКЧП могло собираться, сговариваться?

Баба Соня как человек, прошедший поразительные перемены вместе с нашей страной: революцию, гражданскую войну, жившая на оккупированной территории во время войны, выработала очень своеобразный стиль общения с сильными мира сего. Он был, наверное, дерзко-уважительным, иногда дерзко-льстивым, что можно было встретить только в России. Как-то она бродила вокруг своего участка и заприметила человека, который что-то высматривал сквозь забор на соседнем участке. Она к нему подошла и спросила:

— А чего это вы тут, мужчина, высматриваете?

— А вам, женщина, собственно, какое дело?

— Как какое? Может, вы собираетесь кирпич увезти или какой цветок вырвать?

Мужчина вспылил:

— Вы знаете, с кем вы разговариваете? Перед вами генерал Стерлигов.

Это была звучная фамилия в начале 1990-х, участник политических схваток того периода, человек очень влиятельный. Выяснилось потом, что он хотел посмотреть устройство лесных участков, потому что строил дачу поблизости с поселком писателей. Обычный человек либо извинился бы, либо буркнул: «Ну и что, что генерал!» Ни один из этих вариантов отношений с этим человеком не улучшил бы. Баба Соня из положения вышла гениально:

— Генерал… Да ни за что по виду бы не сказала, что генерал.

— А кто же по-вашему перед вами? — разозлился Стерлигов.

— Так ведь вылитый маршал, — ответила баба Соня.

После этого генерал на какой-то период стал ее лучшим другом, предлагал, если что нужно, со своего строительства, как раз тот самый кирпич.

Умерла баба Соня в 1993 году от инсульта, и с ней ушла какая-то неповторимая часть быта поселка.

Виктор Сергеевич Розов прожил в поселке Красная Пахра более полувека. Он был свидетелем его рождения, расцвета и угасания и блистательно сравнил поселок с яблоневым садом. «Юные тоненькие нежно-розового и белого цветения яблони разрастались, обильно украшались яблоками. Потом стволы этих яблонь становились толще и толще, покрывались морщинами коры, плодоносность становилась неполной. Толщина стволов увеличивалась, они трескались, смазывались глиной или чем-то черным вроде битума. Приходилось лечить. И в конце концов стучал топор или звенела пила. Деревья падали, и в воздухе образовывалась дыра, невосполненное пространство. Аллеи и клумбы цветов все уменьшались в размерах, красок становилось меньше, а дикие травы с яростью брали свои когда-то отнятые права и разрастались с мстительной силой».

Дмитрий Борисович Кабалевский родился в Санкт-Петербурге в семье математика-экономиста Бориса Клавдиевича. Фамилия была польского происхождения, дворянская, редкая в России. Достаточно сказать, что все Кабалевские в Москве и Санкт-Петербурге родственники либо по крови, либо юридически. Музыкальные способности Дмитрий унаследовал от своей матери Надежды Александровны, в девичестве Новицкой. Она играла на фортепьяно и пела, увлекалась театром. Отец работал в страховой компании, а затем принимал активное участие в создании системы сберкасс. Так в семье Кабалевских все время шли рука об руку два таланта: музыка и математика. Сам Дмитрий Борисович с золотой медалью окончил Московскую государственную консерваторию. Его старшая сестра Елена Борисовна училась в консерватории по классу вокала, но сорвала голос и тогда поступила на мехмат МГУ. Дети и внуки получили кто музыкальное, а кто математическое образование.

Диму начали учить музыке в 7 лет. Первой учительницей стала тетя Вера, сестра его матери. Мальчик имел отличные музыкальные способности: абсолютный слух, хорошую музыкальную память, прекрасное чувство ритма, да и большие руки помогали игре на фортепьяно. Однако, эти способности вступали в острое противоречие с нежеланием Димы играть гаммы, этюды, заниматься упражнениями. Он любил импровизировать и подбирать по слуху услышанное. Однажды Димин протест выплеснулся прилюдно. В квартире собрались гости, тетя решила похвастаться перед ними успехами племянника, сыграть какой-то этюд. Мальчик был зол на тетю и поэтому лихо отбарабанил подобранный по слуху «Матчиш». Эффект в семье с хорошим музыкальным вкусом был оглушительным. Но Дима своего добился — его на целых семь лет освободили от музыкальных занятий.

Музыкальное образование Кабалевский продолжил уже в Москве, куда вся семья переехала летом 1918 года. Столицу перенесли из Петрограда в Москву, перенесли и Управление Государственными сберкассами, где работал отец. Естественно, он должен был ехать в столицу. Осенью Дима пошел учиться в школу второй ступени, а через год продолжил музыкальное образование. У него был выбор: вступительные экзамены он успешно сдал в школу сестер Гнесиных и в 3-ю Государственную музыкальную школу. Все решил случай: Диме показалась внешность старшей из сестер Гнесиных, Елены Фабиановны, настолько страшной, что он выбрал музыкальную школу, где директором был В. А. Селиванов, о чем потом жалел, потому что учителем тот оказался слабым.

Тем не менее Дмитрий был в 1921 году зачислен сразу на третий курс Музыкального техникума. При этом он еще и учился в общеобразовательной школе, и работал делопроизводителем в квартальном управлении. За год до окончания школы Дима заболел и поехал с мамой в Пятигорск, где работал врачом ее брат. На Кавказе за два месяца мальчик не только поправился, но и вырос практически до своих 192 сантиметров. Старые брюки кончались на нем чуть ниже колен. Вернувшись в Москву, Дмитрий перешел сразу на шестой курс Музыкального техникума, а вскоре окончил и общеобразовательную школу.

В Университет на юридический факультет его не приняли: туда принимали по рабочим командировкам, а Дмитрий был сыном служащего, да к тому же дворянина.

Тогда он поступил одновременно в студию живописи, Социально-экономический институт и остался преподавать и учиться в своем Музыкальном техникуме. Вскоре стало ясно, что все эти нагрузки потянуть невозможно, и Кабалевский выбрал музыку.