Александр Черняк - Кремль 90-х. Фавориты и жертвы Бориса Ельцина

Выйдя от Алиева, Березовский заявил, что Ельцин превысил свои полномочия: отстранить его от должности могут только те, кто назначил, то есть все 12 глав государств Содружества. Он пребывал в уверенности, что для отставки не наберется нужного количества голосов, поскольку почти все страны Содружества так или иначе уже находились в сетях его бизнеса. БАБ, как его называли все, рассчитывал и на недовольство лидеров стран СНГ политикой Кремля.

Кресло исполнительного секретаря Березовскому терять не хотелось. Во-первых, все интеграционные процессы по существу были у него в руках: он контролировал финансовые потоки стран Содружества, встречался с президентами, обещал привлечь инвесторов, советовал, какие шаги предпринимать по отношению к России, конечно же, в первую очередь заботясь о своих интересах. Советы эти шли не только лично от него, а и от ельцинского окружения, от Семьи. Во-вторых, занимаемый Березовским пост давал ему возможность значиться международным чиновником, а, стало быть, иметь иммунитет от посягательств российской Фемиды, с которой он был давно не в ладах: в структурах БАБа в начале 1999-го прошли обыски, и следователи приглашали его самого на беседу, намекая, что она может закончиться щелчком наручников на запястьях олигарха.

Из Борисполя Березовский целый день говорил одновременно по двум сотовым телефонам: умолял Татьяну Дьяченко, ельцинскую дочь, воздействовать на отца и отменить решение, просил президентов Казахстана, Узбекистана, Армении, Молдовы не соглашаться на его смену, грозил работникам российской Генпрокуратуры «показать кузькину мать»… Рассчитывал прежде всего на заступничество заокеанских правителей России. И эта поддержка оттуда была. Ведь не случайно сразу же после отставки он помчался в США по вызову некой вроде бы неправительственной исследовательско-консультативной организации «Юрейша групп», созданной для работы с политическими деятелями стран Евразии. Видимо, отчет о деятельности на посту исполнительного секретаря СНГ удовлетворил американских друзей, и он снова рванул в Москву, чтобы на заседании саммита попытаться отстоять свой пост. К тому же, Ельцину последовал звонок из США с просьбой не отстранять от должности Березовского. И, мотаясь в аэропорту Борисполь, БАБ заявил на весь мир, что Ельцин уже не против него, Березовского, а все козни творят какие-то темные силы в окружении президента.

В тот день самолет Березовского так и не вырулил на взлетную полосу. В Москве, между тем, главы государств утвердили новым исполнительным секретарем СНГ Юрия Ярова.

БАБ явно переоценил свои возможности, полагая, будто СНГ может расколоться из-за него. Ничего подобного не произошло. Да, президенты государств СНГ попеняли своему российскому коллеге за его распоряжение об освобождении Березовского, которое первоначально было похоже на царский указ, ни с кем не согласованный, но признали и то, что Кремль быстро исправил допущенную ошибку: Ельцин переговорил с первыми лицами государств, дипломатично заметив, что это не окончательное решение, а, дескать, лишь его предложение своим коллегам. С предложением в конечном итоге они согласились.

…В жизнь Ельцина Березовский вошел тихо и незаметно. Чтобы понять, как это произошло, представьте себе этакую ласковую собачонку, которая все время ластится у ног хозяина, угодливо заглядывая в глаза, норовя лизнуть его, чтобы показать верность и преданность. Так вел себя поначалу и Березовский. Собирал сплетни по Москве и бежал в Кремль, чтобы первым донести влиятельным особам из ельцинского окружения, днями просиживал в приемных Коржакова, Дьяченко, Юмашева, Бородина… Накануне выборов в Госдуму, в 1999 году Коржаков дал послушать журналистам магнитофонную запись беседы с ним Бориса Березовского в 1995 году.

Текст магнитофонной записи Б. Березовского с А. Коржаковым:

« — Можно, Александр Васильевич?

— Ну заходи, заходи. Садись. Время не теряй. Мне некогда. Давай быстрей. Опять голодный?

— У-у-у-у. А как вы угадали? Я сегодня с утра ничего не ел.

— Валера, сделай два чая и бутерброды. Только побыстрее.

— Вот спасибо. Спасибо, Александр Васильевич… Хорошо.

Слышится жевание и судорожный глоток.

— Вчера… — Опять жевание. — Вчера опять была… тусовка. Очередная тусовка. Кобзон собирал тусовку. Тусовка. Опять. Они опять поливали Бориса Николаевича. Вы не представляете. Вы не представляете, они все… Они все его ненавидят. Они все. Они все. Они все ждут, когда же он умрет. Когда же это случится. Они все ждут… Все только спрашивают, как там дела в Барвихе (шел 1995 год, у Ельцина был инфаркт. — Авт. ). Как дела… Только одно и то же.

— Да ты поешь, поешь, Борис Абрамович. А то я что-то не пойму, что ты хочешь сказать.

— И-и-и-и. Щас, щас, щас…

Снова слышно, как усердно и с сопением жует.

— Э-э-э. Да. Забыл-забыл сказать. И Кобзон там. Кобзон, это вообще. Это подонок. Это мразь. Это мразь. Это мразь. Он так. Он так, он так, он так говорил: старый хрыч, старый хрыч… старый… Ой, а про вас как… Он всегда. Он всегда, на каждом углу рассказывает, что это вы убили Отарика. (Очевидно, речь идет об Отари Квантришвили. — Авт. ). Что это вы его застрелили. Что это вы, это вы все организовали.

— Хм, я. Но ты-то, Борис Абрамович, знаешь, что я к этому отношения не имею. Я с Отариком всего один раз виделся. Но это не повод для того, чтобы Отарика «шлепнуть».

— Нет. Нет. Они. Они вообще настраивают… и-и-и… против вас. Это партия, партия спортсменов создается. Это партия спортсменов. Они, они работают против президента. А их огромное количество по стране. Вы представляете, что будет, когда все спортсмены будут работать против президента. Это все Кобзон. Это все Кобзон. Кобзон.

— Ну, что ты? А какая там партия? Отарик никакой партии еще не успел создать. Только говорил про нее. Есть документы какие-то?

— Да-да. Все есть. Все есть. Я точно знаю, точно знаю. Все там есть. Они хотят это до выборов сделать. Вот. (Очень неразборчиво. Слышны только слова «партия» и «Отарик». — Авт. )

— Ну и что. Спортсменов собирают, пусть собирают.

— Это только прикрытие. Это касса у них. Общак. Их общак общий… будут работать против президента.

— А при чем здесь Кобзон?

— Александр Васильевич! Александр Васильевич, это самый опасный человек. Самый опасный. Самый близкий к Лужкову человек… Александр Васильевич. Александр Васильевич. Надо «мочить», надо «мочить».

— Слушай, он тебе, чего, дорогу перешел? Ты вроде бы нефтью не занимаешься, Борис Абрамович? («Сибнефть» тогда еще не была создана. — Авт. ). У тебя же автомобили там, ОРТ. При чем здесь Кобзон-то? Он красками, лаками какими-то занимается. Я не знаю его бизнес. Говорят, что он связан с мафией. Но что такое мафия? Кто у нас мафия?