Геннадий Смолин - Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ

В последние годы своей жизни Есенин все чаще оказывался в плену своих бушующих страстей. Древнегреческий философ Аристотель (384–322 гг. до н. э.) писал: «Властвует над страстями не тот, кто воздерживается от них, а тот, кто управляет ими, направляя, куда нужно и полезно». Талантливый русский критик Белинский считал, что «один человек не может вместить в себе всего; всеобъемлемость ума и многосторонность таланта дается немногим избранным». Есенин вмещал. Он успевал не только сочинять стихи, но и быть в курсе событий в стране. Много читал и был более эрудирован, чем многие литераторы с высшим образованием. Он был быстрый не только в движениях, но и в сообразительности. Был восприимчив к красоте природы. Его ум обладал удивительной способностью быстро оценивать обстановку и так же быстро делать выводы.

Когда он был за границей, многие считали, что он ничего не увидел, ничего не услышал, так как вместе с Дункан быстро промчался по разным странам, преодолевал большие расстояния, нигде не задерживаясь надолго. Но ему достаточно было беглого взгляда, чтобы составить представление о них. В этом была особенность его восприятия: мгновенно фиксировать в своей памяти все то, что видел и слышал. Проезжая на машине по Америке, он обратил внимание на фермерские поселки. По возвращении в Россию в беседе с Галиной Серебряковой заметил, что по сравнению с ними «наши крестьянские поселения выглядят жалкими, бедными и убогими». Увидел он и Бруклинский мост, и эстакады, и рекламу, и магазины с обилием товаров. Увидел он и американскую биржу, где в снующей многоголосой толпе совершались экономические сделки.

Там, где другим людям потребовалось бы время, чтобы поразмыслить, он все схватывал сходу. Эту способность подметили еще имажинисты, когда он был в их среде, и потому его уход от них оказался невосполнимым, и они скоро перестали удивлять горожан чем-то оригинальным. Находясь в Петербурге по нескольку месяцев или дней, он успевал участвовать в заседаниях разных обществ, посещать выставки и музеи. Ему было достаточно беглого осмотра, чтобы составить представление о них.

Интерес к чтению у него появился еще в школьные годы, и, будучи взрослым, он продолжал много читать как отечественную, так и зарубежную классику. Любил стихи Байрона, Гете. Читал даже тех зарубежных литераторов, которых мало кто знал в России. При этом не только знакомился с их творчеством, но и с особенностями их личности. Прочитав книги об Эдгаре По и Альфреде Мюссе, сделал вывод, что их душевные расстройства напоминают его собственные. Казалось, он все воспринимает мимоходом, не задумываясь, не успевая осмыслить. Но его беседы с классиками литературы, с политическими деятелями, с учеными поражали осведомленностью. Это отметил и Киров, познакомившись с ним на даче Чагина в Мардаканах.

Казалось, его творческий путь идет вразрез с жизненным. Творческий путь — это путь человека целеустремленного, который умеет работать и реализовывать плоды своих трудов. А жизненный путь — это путь странствующего, неприкаянного и семейно неустроенного человека.

Некоторые его друзья отмечали, что он лишен был дара любви, что вся любовь у него ушла в творчество, что у него никогда не было настоящего чувства ни к одной женщине. И он будто бы страдал от этого и потому создал воображаемый образ возлюбленной:

Его осуждали за самовосхваление, когда он с эстрады говорил, что он «самый лучший поэт в стране». Многие относились к этому, как к детским проказам, другие воспринимали снисходительно: «Пусть кричит о своем таланте, он никому не мешает». Но хвалил он себя заслуженно. Он был талантлив в его исключительной впечатлительности, в отсутствии того, что называют характером. Он легко поддавался всякому, кто поддерживал в нем пустое славолюбие и тяготение к саморекламному шуму. Ему льстили заискивание и поклонение, но за свои поэтические принципы держался твердо, не позволял себе небрежно работать над словом». Некоторые называли его «стяжателем материальных благ», так как с разрешения местных властей одно время имел с Мариенгофом книжную лавку на Большой Никитской улице (был пайщиком). Торговля книгами давала неплохой материальный доход. Но в то же время он никогда не имел собственного угла, скитался по чужим, а его заявление в профсоюз о предоставлении жилья так и осталось без движения до конца его жизни. Рюрик Ивнев считал Есенина расчетливым, внутренне сухим: «Он никого не любил простой согревающей человеческой любовью». Ивнев много лет знал Есенина, но так и не понял его настоящую душу. Есенин трогательно заботился о своих родных. Будучи за границей, просит Мариенгофа и Шнейдера помочь деньгами старшей сестре. А по возвращении из-за границы забирает в Москву свою младшую сестру Шуру и двоюродного брата Илью. Родителям помог выстроить новый дом. Заботился он не только о родных, но и о знакомых. Будучи за границей, просит друзей послать из его гонорара денег Мариенгофу и его жене Некритиной: «Пошлите этим дуракам денег, а то им не на что будет вернуться домой». Узнав о бедственном положении своего друга Клюева, высылает ему сначала деньги, а потом посылку с продуктами и пайки АРА от благотворительной американской компании.

Многие считали, что Есенин не любил по-настоящему ни одной женщины. Но в юности в 16-летнем возрасте у него была первая страстная любовь к учительнице Бальзамовой, которая предпочла его другому. Однако, видимо, он никогда не забывал о ней, и в 30-летнем возрасте он отразил это в стихотворных строчках:

В обществе принято говорить о сильном характере и твердой воле мужчин и о слабости женской натуры. Но это условное разделение. В обыденной жизни мужчины более ранимы, более чувствительны к невзгодам, к физической и душевной боли. Мучительнее переживают неприятности. Женщины более истеричны и театральны, и переживания их менее глубоки, рассчитаны на внешний эффект. Это связано с неодинаковым строением головного мозга. У женщин лучше развито левое полушарие, поэтому у них лучше память и интуиция. У мужчин более развито правое полушарие, и в связи с этим у них выше творческие способности.

Личность Есенина во многом остается загадочной для исследователей его жизни и творчества, которым пока еще не удалось полностью проникнуть во все нюансы его натуры и в феномен его необыкновенной поэтической одаренности. Это предстоит сделать будущим поколениям исследователей.