Геннадий Смолин - Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ

Здоровье — высшая ценность в жизни человека, но далеко не все люди осознают это, растрачивая его бездумно. Один из мыслителей прошлого, французский писатель Лабрюйер Жан (1645–1696) писал: «Люди более всего стремятся сохранить жизнь, но менее всего ее берегут». Римский философ Сенека Луций Анней (ок. 4 г. до н. э. -65 г. н. э.) считал, что «короткую жизнь мы не получаем от природы, а делаем ее такой сами».

К этому можно добавить, что продолжительность жизни и уход из нее нередко зависят не только от небрежного отношения человека к своему здоровью, но также от тяжелых неизлечимых болезней или от неблагоприятных жизненных ситуаций. Многие современники Сергея Есенина склонны были считать, что он мало заботился о сохранении своего здоровья, хотя болезненные черты были заложены в его натуре самой природой еще в утробе матери. Кстати, они же повлияли на появление у него поэтического таланта.

Как уже отмечалось выше, он с детских лет отличался повышенной нервозностью и легкой возбудимостью. Этому способствовали не только врожденные особенности личности, но и неблагоприятная домашняя обстановка — ссоры между матерью и ее свекровью. Малыш, которому в то время не было еще и трех лет, воспринимал их не столько умом, сколько своей детской душой и реагировал на них слезами. Пережитые в раннем детстве страдания отразились на психике ребенка, ранимой от рождения. Родные принимали его капризы за особенность детского возраста.

В школьные годы будущий поэт, по воспоминаниям друзей, отличался повышенной эмоциональностью, конфликтностью, восприимчивостью к обидам. Особенность его психического склада проявилась отчетливо после его переезда на жительство в Москву к отцу, который не понял душевного состояния сына, не одобрил его увлечения поэзией. Попав в трудную жизненную ситуацию после ухода от отца, впечатлительный юноша совершает суицидальную попытку, описанную выше. 17-летний возраст относится к критическим периодам жизни, особенно для мальчиков (Максим Горький в этом возрасте хотел таким образом уйти от трудной жизненной ситуации).

С годами неровные черты характера будущего поэта периодически сглаживались, но при столкновении с житейскими трудностями появлялись «нервные срывы» в виде приступов гневливого раздражения. Появились новые особенности характера — настойчивость, своеволие и стремление к превосходству над окружающими, в чем бы оно ни проявлялось — в спорах, в ловкости, в творчестве. Причиной конфликтности и неуживчивости с коллективом молодого Есенина было врожденное патологическое расстройство личности, которое по международной номенклатуре характеризуется дисгармоничностью психического склада, сохраняющейся на протяжении всей жизни. В то же время патологическое развитие, как это ни покажется парадоксальным, обусловило развитие таланта. По определению отечественных психиатров, «всякий творческий процесс протекает в таком состоянии, которое характеризуется как анормальное» [57].

Помимо врожденных особенностей нервной системы, на анормальность влияют и алкогольные эксцессы. Римский историк I в. н. э. Валерий Максим писал: «Чрезмерное пристрастие к вину закрывает дверь для всех достоинств и открывает ее для всех пороков». В состоянии алкогольного опьянения Есенин совершал такие поступки, которые не свойственны ему были в трезвом состоянии. После употребления даже одной рюмки своего любимого напитка — «Шампанского» — он из ласкового, деликатного и услужливого человека превращался в скандального, гневливого и придирчивого, а иногда проявлял стремление и к агрессии. Поэт Андрей Белый считал, что тревожные симптомы появились у Есенина в 1918 году: расшатанность нервов и склонность к вину. Уже тогда мысли о смерти терзали его. Подозрительность к окружающим и недоверчивость замечала Айседора Дункан, когда во время приступов гневливого раздражения он говорил, что его «оскорбляют, издеваются и высмеивают». В Париже была попытка самоповешения на люстре.

С ростом популярности росло количество друзей, стали частыми застолья в ресторанах или в домашних компаниях, и, как следствие, участились и болезненные приступы, из-за которых попадал в скандальные истории. После описанного выше скандала в кафе 17 декабря 1923 года он был направлен в нервно-психиатрический профилакторий (Большая Полянка, 52). Навестивший Есенина в лечебнице поэт Рюрик Ивнев обратил внимание на его болезненное состояние: «говорил полушепотом, озирался по сторонам, потом начал нервничать», сказал, что нужно пересесть от окна: «Здесь опасно, за мною следят, увидят и запустят камнем». После лечения болезненные проявления исчезли, ему разрешили свободный выход, а в конце января 1924 года отпустили в Колонный зал для прощания с усопшим вождем революции Владимиром Ильичом Лениным.

После выписки Есенин жил то у друзей, то у Галины Бениславской. Вскоре появились слухи о его «чудачествах»: будто бы в одном кафе кого-то хотел ударить стулом, набросился на швейцара, поведение которого показалось подозрительным, а в другом месте «в посетителя бросил тарелку с винегретом». Возможно, ради сенсации приукрашивали его вполне невинные поступки. В марте 1924 года, возвращаясь после дружеского застолья, Есенин встретил на Малой Бронной братьев Нейман, заметил враждебность с их стороны и вступил в драку. Поведение посчитали почему-то не проявлением болезни, а хулиганством. Поэт Колоколов Николай Иванович позже писал, что во время поездки с Есениным на вокзал «им овладел приступ буйства, и он стал с ругательствами бить по спине извозчика, я не выдержал и пошел пешком». Вместо того чтобы заявить в лечебное учреждение, друг оставил Есенина одного с его болезненными эмоциями.

Люди, близкие к Есенину, в один голос утверждали, что он «страдает расстройством психики». Прозаик Николай Николаевич Никитин не сомневался, что Есенин «болен манией преследования». Такого же мнения был Илья Эренбург: «Есенин нигде не находил себе места, подозревал в кознях даже своих друзей, считал, что скоро умрет. Я видел его в спокойном состоянии и в состоянии, граничившем с помешательством». Редактор журнала «Красная Новь» Александр Константинович Воронский вспоминал: «Есенин говорил, что у него много врагов, которые в заговоре против него и собираются убить». Встретив Есенина в Азербайджане, Воронский обратил внимание на его необычный вид: «Говорил полушёпотом. Нагнал на себя страх, придумал, что обречён, и бегал от несуществующих убийц». Однажды, сидя в кабинете Воронского, вдруг забеспокоился, «распахнул дверь и, увидев дежурного охранника, начал его душить», приняв за подосланного убийцу. Воронский был уверен, что у Есенина «бред и зрительные галлюцинации». Того же мнения был и журналист Николай Константинович Вержбицкий: «Есенин видел молчаливую мрачную фигуру в углу, обращался к ней с истерическими возгласами оставить его в покое. Болезненная мнительность вылилась в тяжелую форму подозрительности и страха перед мнимым врагом». Будучи у одного знакомого, вдруг заявил, что маляры, работавшие в соседней квартире, сговариваются его убить. Страх перед мнимыми преследователями заставил его обратиться к знакомым с просьбой устроить инсценировку его похорон, «я скроюсь от них, а вы похороните пустой гроб». С этой же целью стал часто менять места своего пребывания. На Евдокимова Ивана Васильевича Есенин произвел двойственное впечатление: «Когда был трезв, вел себя нормально, в его глазах загорался синий огонь, и он производил приятное впечатление, а когда был пьян, то казалось, что гасит желтый ночник, он становился заносчивым, грубым, говорил резко, почти кричал, размахивал руками. Впечатление создавалось тяжелое, неприятное и отталкивающее. Пьяный разгул не мог казаться случайным, под ним виделась душевная драма» [58]. Поэт Всеволод Рождественский в воспоминаниях писал: «Из Москвы дошли тревожные слухи, что Есенин мрачен, сосредоточен и склонен к самобичеванию. Его черная меланхолия граничит с психическим расстройством». Однажды друзьям рассказал, что в одной гостинице его «атаковали нетопыри» (род летучих мышей) — «серые кладбищенские уроды всю ночь не давали мне спать». По его словам, они влетали в форточку: сначала один повис на кровати: «я его ударил рукой, он сел на шкаф». Когда зажег свет, увидел, что у него когти красные, как наманикюренные, и рот кроваво-красной полоской». Он выгнал его палкой, влетел второй. Всю ночь с ними воевал, а к утру они исчезли». Такое мрачное впечатление на своих друзей и знакомых Есенин произвел потому, что они видели его мимолетно, чаще после его застолий или после душевных травм: смерть друзей, судебный процесс над поэтом Ганиным, который обвинялся в антисоветской агитации. Психотические расстройства Есенина, которые появлялись после употребления вина, были обычно кратковременными, преходящими, исчезали через несколько дней. После них начинался период активной творческой работы. В 1924 году, несмотря на частые застолья с друзьями, он продуктивно работает — пишет «Анну Снегину», которую опубликовал в январе 1925 года, «Поэму о тридцати шести», «Персидские мотивы», дорабатывает поэму «Черный человек». Ее считали автобиографичной: