Александр Казанцев - Мёртвая зыбь

Героям его романа “Тайна нуля” предстоит войти в эту чужую жизнь.

“Но какую роль сыграют они в собственном прошлом, обладая более высокими знаниями? Чем помогут обитателям сестры Земли? Не уподобятся ли неким космическим “донкихотам?”

“А почему бы нет?”, отвечал он сам себе, определяя направленность задуманного романа.

Званцев, не знал еще с чем встретятся его “донкихоты” в “Кристалле Вселенной”, но считал, что по теории относительности на Землю они вернутся через тысячелетие.

Таким литературным приемом хотел он показать и прошлое, и будущее, где побывают одни и те же люди. Но что они увидят?

И ответом на его вопрос было то, что он подъезжал в машине по Минскому шоссе, к Бородину, хотел в реальной обстановке представить себе чудовищную битву с Наполеоном. Постоять на поле, где полегли десятки тысяч людей с обеих сторон. Ведь там могли бы быть и его герои, попав в такую пору на сестру Земли…

Писатель не хотел делать героев богами, как называли гостей с неба иероглифы древних майя — Кетсалькоатлем, Кукульканом, или клинопись шумеров — Ноаанном. Пусть звездонавты вольются в жизнь времени, какое застанут, не пытаясь его изменить, может быть даже сыграют роль каких-либо исторических личностей?..”

Последняя мысль особенно привлекла Званцева. "Донкихоты Вселенной? — усмехнулся он, и на полном серьезе ответил: — А почему бы нет?”

Невдалеке от Бородина его остановил автоинспектор. Как всегда, неспешно он подошел и взял под козырек:

— Инспектор ГАИ капитан Семушкин.

— Чем провинился писатель Званцев перед грозным стражем дорог? — ответил водитель, доставая документы.

— Ничем, — улыбнулся капитан. — Мы вас знаем, товарищ писатель, по книгам, конечно. Но шоссе временно закрыто. Тренировка дельтапланеристов.

— Вот как? А нельзя ли в объезд?

— Не советую. Время осеннее. Проселки непролазными стали. Завязните. Лучше на шоссе переждать. Зрелище интересное, не пропустите. Я сам о дельтаплане мечтаю.

— Дельтапланы, говорите? Так ведь с ними же с горок прыгают. При чем тут шоссе?

— Да вот решили по-новому: дельтаплан на тросе разгонять до ста километров в час. Он взлететь должен. А чуть левее здесь восходящие потоки воздуха его подхватят, и он высоту наберет. Дело новое. Генерал, классный летчик, пример хочет показать. Из аэроклуба имени Чкалова. Знаете?

— Я там членом состою.

— Тогда вам сам Бог велел здесь остаться, посмотреть.

И Званцева решил, что Бородинское поле не уйдет от него, если он час, другой отдаст смельчакам, мечтающим летать без машин.

Он вышел на шоссе и стал вместе с капитаном смотреть на прямолинейную ленту асфальта, исчезающую вдали.

— Едут! Разгоняются! — взволнованно произнес Семушкин.

Званцев и сам видел быстро приближающуюся издалека машину. Что-то отделилось от нее и оказалось в воздухе. Дельтаплан самостоятельно летел над шоссе — треугольное крыло и фигурка человека на трапеции под ним. Он обогнал затормозившую машину и приближался к посту ГАИ.

Но, не долетев метров сто до него, вдруг нырнул носом вниз и врезался в шоссе.

Капитан со Званцевым, не сговариваясь, вскочили в его машину.

— Гони! — крикнул капитан, вызывая по рации “скорую”. — Они здесь неподалеку, на стреме, — пояснил он.

К месту аварии две машины, Званцевская и “буксир” с инструктором дельтапланеризма, подъехали одновременно. А вскоре с пронзительным сигналом появилась и “скорая”.

Все вышли из машин. Санитары в белых халатах несли на носилках разбившегося пилота.

— Погиб, — мрачно произнес доктор в очках с тонкой металлической оправой.

— Какой непревзойденной отваги был человек, — упавшим голосом говорил невысокого роста крепыш, инструктор дельтапланеризма. — Просил я Николая Сергеевича не рисковать. Ведь самолет и дельтаплан совсем разные. Нет, хотел генерал сам доказать, как Береговой в космосе, что на дельтаплане с земли взлетать можно. Раньше нашей Нади, мастера дельтапланеризма, решил. Не знаю, рискнет ли она теперь?

— А где она?

— На старте. Следом за Николаем Сергеевичем подняться в воздух была должна.

— Могу я с ней увидеться? Я писатель Званцев.

— Садитесь к нам в машину. Довезем.

— У меня своя.

— Тогда следом за нами. Свидетелем общего горя будете. Такое несчастье! Такое несчастье! А жизнь своего требует. Шоссе-то нам с таким трудом удалось заполучить на эти часы. Но принуждать я никого не могу. Может быть, отменить все придется. Я поговорю с ребятами. Как они решат, — и он сел в машину аэроклуба имени Чкалова.

— Поезжайте, — сказал Званцеву капитан. — Я до поста ГАИ пешком дойду.

Званцев горестно взглянул на распростертое на шоссе треугольное крыло дельтаплана, сел за руль своей машины и поехал за удаляющимся “буксиром”.

Инструктор вышел из машины с непокрытой головой.

— Что-нибудь случилось? — бросилась ему навстречу девушка в комбинезоне. И, не дождавшись ответа, сняла шлем. Светлые волосы рассыпались по плечам.

— Капотировал, — сказал инструктор, ничего не объясняя. — Вам решать, ребятки: будем продолжать или отложим? Тебе, Надя, первое слово.

Она тряхнула головой:

— Мой дед и мой отец две войны прошли, и я не слышала, чтобы военную операцию откладывали из-за гибели командира. Генералу — вечная память, а нам, его последователям — завещанную им победу. Моя очередь была за ним. И я готова. Давайте буксир.

Званцев восхищенно слушал девушку и вспоминал Пушкинские слова: “Здравствуй, племя молодое, незнакомое”. — “Так вот оно! Гордиться можно им!”

Когда инструктор пошел готовить дельтаплан к взлету и приладить к нему буксир, Званцев подошел к отважной девушке:

— Вы Надя? Мастер дельтапланеризма?

— Вообще-то я студентка университета, исторического факультета. А дельтаплан для меня, как птице крылья. Я не могу без него. Это все равно, что без рук или без ног остаться.

— И вы любите историю?

— Я в ней второй жизнью живу.

— И какой же исторический персонаж особенно близок вам. Можно вас спросить?

— А вы кто?

— Я — писатель. Но считайте, что я художник, который пишет с вас портрет.

— Как интересно! С меня никогда не писали портретов. Наверное, лицом не вышла. Только фотографировали.

— Это мне интересно проникнуть в ваши глубины.

— Боюсь, что вы наткнетесь на мель.

— Не думаю. Скажите, какая историческая личность вас больше всего привлекает?

— Конечно, Жанна д’Арк.

— Жанна д’Арк? — повторил Званцев. — А как поступили бы вы, окажись на ее месте?

Девушка пожала плечами:

— Как она, конечно.

— Надя и Жанна — Надежанна!.. — задумчиво произнес писатель.

— Это что-то мне незнакомое. Разве ее так звали?

— Извините. Это я так… подумал вслух.