Александр Казанцев - Мёртвая зыбь

Занавес задернулся. На авансцене остался только молодежный хор.

И “Вечер чудес” закончился веселой песней:

— Как можно было допустить, чтобы разбойники вооружились! — возмущенно говорил во время первой Чеченской войны Александр Виктору, когда брат приехал к нему. — Преступно допустили по слабоумию или беспринципности нашего руководства. И теперь не видят выхода, кроме как бросать на смерть школьников и разрушать там наши русские города.

— А что делать? — спросил Виктор. — “Республика разбоя”, где откровенно грабят поезда, подделывают банковские документы на миллиарды и печатают фальшивые деньги. Воруют людей и торгуют ими. Да в мире до сих пор такого не бывало!

— Существовало в Алжире “государство пиратов”. Но те хоть грабили на море, а у себя в стране ввели жестокие порядки, как в бандитской шайке. А здесь… — “Республика неприкрытого разбоя”, где, царит безнравственность и беззаконие. Чечня! При царе в прошлом столетии с чеченцами смогли договориться. Раздали им княжеские титулы и чеченский полк в царской армии был самым уважаемым, надежным. Так неужели дипломаты царские были умнее наших?

— Нет, Александр, ты не прав! Хочешь, расскажу, как соревнования борцов в Грозном судил? Тогда чеченцев я и раскусил.

— Расскажи.

— Комитет физкультуры и спорта РСФCР назначил меня главным судьей соревнований в Грозном. Меня всегда посылали в трудные места.

— Там было трудно?

— Трудно было им, чеченцам. Я зал их осмотрел и объявил, что соревнований не открою. Они удивились: “Почему?”. “Нужен высокий постамент для главного судьи”. Они заспорили: “Зачем?” А я сказал, что уезжаю. Они рассчитывали в чемпионы провести своих чеченцев. Сорвать чемпионат им невыгодно. На утро появился постамент и даже с креслом. У них была вся ставка на дюжего чеченца, который себя выше всех мнил и в отборочных соревнованиях в Минске участия принять не пожелал. Я отказался допустить его к борьбе. Чеченцы всполошились. Предложили мне бочку вина. Я им сказал, что не пью, а если б пил, то бочки бы не выпил. А вечером на меня напали двое. Хотели проучить, чтоб был покладистее в Чечне. Я одного на ключ схватил и руку выломил ему, другого на суплес взял, и уложил на землю рядом, и тоже повредил, когда он головою брякнулся о камень. В их команде двумя борцами стало меньше. Мне денег предложили, чтоб я больных заменил и будущего чемпиона допустил. Я прокурором пригрозил. Ничего со мной они поделать не смогли, и стали относиться с уважением. Вот и сейчас, с такими можно — только силой, а не убеждением. Дожать их надо до конца. На обе лопатки.

Послушал брата Александр и вспомнилась ему война другая, когда поднялась вся страна. Сидел он, помпотех саперного батальона, на лесной полянке под Москвой, близ Перловки, где организовал авторембазу. И, задумавшись, присел на горку автомобильных скатов.

— Дозвольте обратиться, товарищ военинженер! — раздался хрипловатый голос.

Перед Званцевым стоял толстенький воентехник Печников, разбитной малый, самый ловкий снабженец.

— Ну, что еще из-под земли достал?

— Солдата, с новым пополнением из Мытищ прислали. Мы его обмундировали, а он все просится до комбата, как вас назвал.

— Да кто он, опытный автомеханик? И как помимо батальона к нам попал?

— Не могу знать. Говорит, права имеет на вождение, и будто бы они у вас.

— Какая чепуха! Пришли его ко мне.

— Слушаюсь, товарищ военинженер! — и, круто повернувшись, стараясь по-военному быть стройным, низенький и полный воентехник неуклюже зашагал выполнять приказание командира.

А через пару минут снова:

— Товарищ военинженер, дозвольте обратиться?

— Обращайся.

— Солдата я привел.

Военинженер взглянул на невзрачную фигуру с надвинутой на лоб пилоткой, в неопрятно сидящей гимнастерке и не по ноге больших кирзовых сапогах.

— Честь имею, товарищ комбат, явиться в ваше распоряжение, — прозвучал знакомый чем-то голос.

— Где направление? — сухо спросил командир.

— Здравствуй, Шурка! — совсем по-детски прозвучало.

Ошеломленный Званцев вновь оглядел солдата:

— Виктор! Ты ли? Как попал сюда?

— Из Мытищ. Из моботдела Кузьмин к тебе направил.

— Как? Почему?

— Ты добровольцем шел, а я мобилизован через месяц. Кузьмин меня спросил, “Ты Званцев? Знаешь ли Званцева, который мне “Пылающий остров” подарил”? Я сказал, что ты мой брат. Он говорит: ”Тогда к нему тебя направлю. Теперь он вроде, как комбат. Развернул поблизости рембазу. Пойдете вместе воевать. И передай ему привет.”

— Ну и дела! — покачал военинженер головой. — А мне с тобой что делать?

— Да хоть на машину посади. У тебя их много. Мои права ты сохранил?

— Твои права в военавтоинспекции я переправил на свои. И мне без них никак нельзя. Разъездов много. Водителей от ремонта не отвлекаю.

— Тогда пошли на фронт. Схвачусь с немцем без борцовских матов.

— Нет, здесь ты мне нужнее. Задумал я большое дело. Секретное оно. Никто приблизиться сюда не должен. Я дам тебе двух-трех красноармейцев. В сержантском звании организуешь здесь охрану. Придется выправкой овладевать. Оружие у Печникова получи.

— Есть выполнить приказ, товарищ командир, — отрапортовал и в струнку вытянулся Виктор.