Александр Казанцев - Через бури

И Званцев соскочив на ходу, попытался с новым приятелем опровергнуть древнюю мудрость. И опроверг, не подозревая, что зимой речка на мелководьях с людьми сочтется.

От вокзала со странным названием «Шишка», близ будущего сталепроволочного завода, до управления Белорецкого комбината идти примерно столько же, сколько пришлось проделать Званцеву в Томске с тачкой. Теперь он шагал налегке, с твердым намерением проявить себя и законтрактоваться.

Три последних года в Томске показали Саше Званцеву изнанку семейной студенческой жизни. На следующий год после родов Татьяна приехала в Томск продолжить учебу. Но не одна, а с крошечной дочкой и своей матерью Марией Кондратьевной. Теща и вела дом, изощряясь в укорах.

— Татьяна, — обычно звала оно, — бери своего Шурика за ручку. Стол сервирован семенным серебром, как у князей Волконских.

— На первое — утонченная княжеская уха из щучьей чешуи? — пошутил Саша, разглядывая гнутую алюминиевую ложку.

— По Сеньке и шапка. Каков у купчика бюджет, таков семье его обед.

— Вы же знаете, что родители мои давно уже не купцы и высылают мне тридцать рублей в месяц, с трудом их зарабатывая.

Вбежала трехлетняя девчушка с бантом в волосах и поставила на стол пластилиновую вазочку с цветочком.

— Вспоминаю, что у счастливцев в Барнауле на столе всегда букет роз стоял, — вздохнула Таня.

— И у тебя стоять будет. Вот пойду в мае в шахматный клуб и наломаю черемухи у Кузьмича. Его императорское величество не обидится.

— Что же, мне мая ждать? — возмутилась Таня.

— Все у вас ненастоящее: почивший царь в лачуге, горькая черемуха вместо нежных роз, клуб без буфета и карт. Иной помещик из клуба с таким выигрышем возвращался, что ювелира вызывал, бриллиантовое украшение жене поднести.

— Или все фамильные драгоценности заложить в уплату карточного долга. Если я сегодня выиграю, то цены тому не будет.

— Пари? И на большую сумму? — оживилась теща.

— Нет. Я просто стану чемпионом томских вузов.

— Велико богатство! — вроде твоей профсоюзной стипендии в восемь рублей в месяц! Позор! — вспылила Таня. — Нет, не человек ты нашего круга. Гордости не хватает! Дед твой, гусарский полковник, со стыда бы сгорел.

— Но вы же обе корите меня, что приработка не имею. Как же я мог отказаться от значительного, по моим масштабам, увеличения нашего бюджета?

— Поди, и сосчитал во сколько раз! Тут ты мастак. Ты бы, зятек, какую-либо счетную работу на дом брал, вместо того чтобы, в шахматную доску уткнувшись, сидеть. Ребенок растет, одевать надо, а жена твоя, как в девичестве шинель таскала, так и теперь за солдата сходит. Стыдно мне, перед твоими же друзьями-соседями по комнате, вынужденными выслушивать наши семейные перепалки.

Но в этот день дверь отворилась, и в комнату вошел, озаряя ее солнечной улыбкой, неуклюжий, но крепкий молодой человек. Это был друг и соратник Званцева по шахматным композициям, один из сильнейших шахматистов Томска, будущий геолог Леня Староверов.

— Говорят, незванный го-о-сть — хуже тат-тарина, — заикаясь, произнес с веселой нотой в голосе и развернул газету «Советская Сибирь».

Казалось, что его светлые волосы, голубые глаза и складки выразительных губ — все в нем улыбалось.

— Обедает-те? А я вам сладкое принес.

— Мороженое! — в восторге воскликнула маленькая Нина. — Где оно, дядя Леня?

— Оно скорее прот-тивоморозное… — загадочно улыбнулся дядя Леня и, подняв газету за уголки листа, провозгласил: — Позд-дравляю! На первом Всесибирском конкурсе составления шахматных задач первый и третий призы по двухходовкам п-присуждены Александ-дру Званцеву (Томск). Ура! Можешь заказать себе шахмат-ты из мамонт-товой кости.

— Нет уж, лучше пальто на меху. Или колье? — вставил Саша.

— Боюсь, на бриллиантовое не хватит, — вмешалась Катя. — Я для Тани шубку давно присмотрела. Прелесть!

— За шахматы — и такие деньги! — всплеснула руками теща.

— И д-даже довольно большие! — с улыбкой заверил Леня.

Катя с присущей ей энергией снова взялась за решение бытовых проблем. Сняла в татарской слободе ниже Университетского сада две смежные комнаты. Правда, вход был через полную чада кухню. В первой, более просторной, поселились Шурик с Таней, тещей и маленькой Ниной. В меньшей — Дубакины, закрывая плотно дверь от шума соседей. В то же время Катя была рядом с сестрой, матерью и малышкой, в которой души не чаяла.

Когда, оставив дома мужа Васю, приходила Нина, занятия учебной квадриги возобновлялись в комнате Дубакиных.

Званцев не желал уходить на курс вперед от жены, чтобы не попасть по распределению в разные места. Зарылся совсем в другие книги и стал уделять больше внимания шахматам, сдавал только самые необходимые зачеты, зато задумываемые им курсовые проекты заинтересовывали его профессоров. В итоге, с одной стороны, он был выдвинут на заводскую стипендию в сто двадцать пять рублей, с контрактацией стипендиата на работу инженером завода. В специалистах ныне острая нужда. С другой стороны, к последней практике Саша стал чемпионом томских вузов, с присуждением ему второй всесоюзной категории, и заметным шахматным композитором, купив на полученные призы жене меховое пальто. Все надежды возлагал он теперь на промышленную стипендию с заключением контракта. Другой человек на его месте поехал бы с этой целью в Надеждинск, где его уже знали, другой, но не Саша Званцев. Он рвался на юг Урала, где живы демидовские традиции и уже звучит последнее слово сталепроволочной техники.

С этими мыслями и намерениями, попав в Белорецк по узкоколейке, обходившей гору, чрез которую перешел с попутчиком-сталевароом, Саша подошел к солидному красного кирпича зданию заводоуправления.

Там его направили в технический отдел. Благодушный, полный и лысый инженер радушно принял практиканта, первым делом спросив:

— Какой язык вы изучали в институте?

— Немецкий.

— Отлично! — и он потер руки в знак особого удовлетворения. — Я сам — из немцев Поволжья. Думаю, слышал о таких. Так вот, друг мой, я крайне занят текучкой и заводской, и всего комбината. Мы выращиваем на делянках лес с семидесятилетним циклом, сами валим его, разделываем и на нашей лесопилке готовим хлысты. Обжиг превращает их в древесный уголь без примеси серы, что позволяет выпускать лучшие в мире стали. Для них строим сталепроволочный завод, где будет и канатный цех. Столько разных производств в горной глуши оправдывает дешевую узкоколейку, сделавшую Белорецк звездой металлургии. Я за полчаса справлюсь с ворохом бумаг и покажу, почему Александр Яковлевич Шефер, с родным — немецким языком, так рад вашему приезду.

Он вернулся в свой кабинет, откуда недавно вышел в светлый коридор, узнав о приезде студента. Простой и симпатичный, Шефер умел в краткой лекции приезжему практиканту толково обрисовать гигантское производство крошечной, затерянной в горах «страны лилипутов с малюсенькими паровозиками и вагончиками, перевозящими непробиваемые стальные листы для гигантских броненосцев и особых закаленных змей для неразрывных канатов». Так возник промышленный оазис среди диких гор и лесов Башкирии.