Петр Демидов - На службе у бога войны. В прицеле черный крест

Из штаба корпуса возвратился Юрий Гиленков. И первый мой вопрос к нему:

— Когда наступаем?

— Завтра, капитан, завтра!

В общих чертах командир дивизиона изложил задачу корпуса: нам предстояло форсировать реку Пилицу, захватить плацдарм, затем выйти к реке Бзура, в район Ловича — Кутно, в дальнейшем наступать на Познань и выйти к Одеру. Войскам предстояло проделать бросок в 130 километров. На все это отводилось 4 дня. Темпы наступления, можно сказать, небывалые. Да, мы научились воевать и воевали со знанием дела, хотя эта наука далась нам нелегко и платить за нее пришлось большой кровью.

В те дни перед наступлением нам, командирам среднего звена, не так уж много было известно о противнике, с которым мы должны были сражаться, хотя, конечно, разведка давала и нам общую информацию. Только после войны, когда познакомился с архивами, я был удивлен тому, что командование армии имело полную информацию об оборонительных рубежах немцев, их резервах, о численности и вооружении большинства крупных соединений.

С Магнушевского плацдарма нам предстояло преодолеть так называемый «Восточный вал». Это целая система обороны, в которую были включены старые немецкие крепости Познань, Кюстрин, Глогау и Бреслау. Далее шел Мезеритцкий укрепленный район с его многочисленными минными полями и ловушками. Кроме того, на пути наших войск было немало естественных препятствий — реки Палица, Варта, Одра, с полдюжины речек и болот.

Ночь перед наступлением для бойца и командира всегда бывает тревожной. Но поспать хотя бы несколько часов все равно надо. Закончив вместе с Гиленковым последние приготовления, я отправился перед сном подышать свежим воздухом. Обычно это была небольшая прогулка. Лес, в котором стоял дивизион, напоминал мне «берендееву сказку»: кроны деревьев засыпаны пышными шапками снега, морозный воздух прозрачен, дышал ось легко. Стояла тишина, лишь где-то вдалеке взлетали к небу осветительные ракеты. Завтра эту тишину разорвет рев моторов и грохот артиллерийских залпов. Как все нелепо в этом мире!

Ночь, на удивление, я спал спокойно. Утром, разбудил меня ординарец Василий Полеводин. Он уже успел вскипятить чайник и «сервировать» стол, на котором, кроме черного хлеба и банки тушенки, ничего не было. Стало быть, запасы из Дебицких складов закончились. Я порылся в походном ларце и обнаружил пачку трофейных галет. «Оприходовав» консервы и попив чайку, мы с Василием готовы были к бою. «Бивак» наш уже шумел на разные голоса: шофера прогревали моторы, слышались команды офицеров, шофер командира дивизиона ждал начальство. Гиленков появился, как всегда, подтянутый, чисто выбритый, словно он собрался на концерт, а не шел в бой. Сняв кожаную перчатку, он поздоровался со мной и сказал:

— Я — на КП к Дремову, связь прежняя — по радио. Денек у нас сегодня, несмотря на мороз, будет жарким. Ну, ни пуха ни пера!

Не успел я послать к черту свое начальство, как машина рванула с места, оставляя за собой снежную пыль.

Артподготовка началась, как и было запланировано, ровно в 8.00. Тишину разорвали залпы орудий разных калибров. Содрогалась земля. Тысячи снарядов, вычерчивая огненные полосы, разрывались на оборонительной линии противника. Над передним краем прошли штурмовики и бомбардировщики, сбрасывая свой смертельный груз.

Вскоре в бой вступил и наш дивизион. Мы дали несколько залпов по запланированным целям и ушли с огневой позиции. Непрерывный обстрел первой линии обороны противника продолжался полтора часа.

Армия Чуйкова уже прорвала оборону противника и ушла вперед на 10–15 километров от переднего края. Обгоняя пехоту, в бой пошли танки передового отряда нашего корпуса: бригада Темника, 400-й самоходный полк полковника Хватова, две батареи зенитного полка, саперный и понтонный батальоны, за ними выстроился в походную колонну наш дивизион.

Я впервые участвовал в танковом рейде передового отряда. Все для меня было новым, незнакомым. По понятным причинам опасался каких-то неожиданных поворотов в наступлении. Однако все шло обычным порядком. Сначала колонна двигалась по лесной дороге, потом на пути стали попадаться небольшие хутора. Вот и передний край, линия обороны немцев. Моим глазам предстала страшная картина. Земля перепахана вдоль и поперек снарядами и бомбами. Еще недавно здесь были окопы и блиндажи, пулеметные гнезда и артиллерийские батареи, теперь — одно воспоминание. На дорогах — исковерканные танки, орудия, перевернутые вверх колесами грузовики, брошенные повозки и… горы трупов.

Оборона немцев стала разваливаться с первого же дня нашего наступления. Деморализованные гитлеровские войска отступали к реке Пилица, стремясь закрепиться на ее западном берегу. Передовые отряды 8-го механизированного и 11-го танкового корпусов рвались вперед, останавливаясь только для заправки топливом и пополнения боезапаса. Если раньше танковые части проходили в сутки по 15–25 километров, то теперь двигались со скоростью 50-100 километров. Передовые отряды не втягивались в бои по освобождению населенных пунктов, не занимались ликвидацией войск противника, у них была другая задача — резать коммуникации, перекрывать пути отхода вражеских войск на новые позиции и не допускать к ним никаких резервов.

Быстрое продвижение передовых отрядов и удары по тылам дезорганизовывали противника, сеяли страх и панику в его рядах.

Если противнику все же удавалось организовать оборону, полковник Темник вызывал БМ-13 и приказывал произвести залп по указанной цели. Мои ребята выполняли эту работу с ювелирной точностью, расчищая путь танкистам и мотострелкам, хотя рейд по тылам врага был сопряжен с огромным риском: никто не знал, что может предпринять противник в той или иной ситуации. На вторые сутки передовой отряд вышел из лесного массива и оседлал шоссе, ведущее к какому-то населенному пункту. Тут приходилось проявлять двойную осторожность. Как-то, когда я вел колонну, майор Гиленков наставлял меня: если не хочешь схлопотать в борт фауст-патрон, крути головой на 360 градусов. Сейчас приходилось крутить головой не только мне одному, а всему личному составу дивизиона.

Неожиданно на шоссе показалась колонна немцев, скорее всего, маршевый батальон из резерва. Шедший впереди капитан Бочковский передал комбригу Темнику: «На шоссе немцы, их много!» Тот спрашивает: «Что немцы предпринимают?» Капитан передает: «Остановились, готовятся к бою». Последовала команда: «Атаковать!»

Вскоре от маршевого батальона ничего не осталось, он был разгромлен в пух и прах. Оказалось, что не все солдаты имели оружие, командование собиралось довооружить батальон где-то по пути.

Когда наш дивизион подошел к месту боя, все уже было кончено. Я разыскал Бочковского, машина которого стояла чуть в стороне от шоссе. Капитан поздоровался со мной и сказал: