Иван Майский - Воспоминания советского посла. Книга 2

Однако на заседании все они упорно молчали, опустив глаза к зеленому сукну на столе, и тем самым содействовали черному делу фашистов. Всех их сковывал страх перед «великими державами», и прежде всего перед гитлеровской Германией.

Пользуясь этим, лорд Плимут старался нарочито подчеркивать мою изоляцию. Не раз, бывало, после моих выступлений он высказывал диаметрально противоположную точку зрения и затем задавал вопрос всем участникам «заседания:

— Могу я считать, что остальные члены Комитета разделяют мое мнение?

«Остальные члены» молчали, и Плимут принимал это за выражение полного согласия. Конечно, окончательного решения в подобных случаях Комитет принять не мог, поскольку к нем господствовал принцип единогласия. Тем, по менее манёвры Плимута несомненно имели политическое значение: он как бы демонстрировал перед лицом мировой общественности, что вся Европа, мол, едина в своем мнении и что только эти несносные «большевики» мутят воду.

Так было при оценке ответа Италии по обвинению ее в нарушении невмешательства. То же самое произошло и при рассмотрении нашей жалобы против Португалии, датированной 24 октября.

Во втором из этих случаев одновременно с нами аналогичную жалобу опубликовало правительство Испанской республики. Португальскому министру иностранных дел Монтейро пришлось представлять в Комитет объяснения по обоим документам сразу. Ответ его поражал прежде всего своими размерами: 21 страница на машинке в адрес СССР и 46 страниц в адрес Испанской республики, а всего 67 страниц! Я имел все основания иронически заметить, что Монтейро несомненно заслуживает высшего балла за усердие и прилежание, которые, видимо, объясняются его желанием максимально использовать редкий для Португалии случай покрасоваться на международной арене. Но еще более поразительно было содержание произведений Монтейро. В них он сначала вяло и неубедительно пытался опровергнуть конкретные обвинения против Португалии в нарушении соглашения о невмешательстве, а затем переходил к контробвинениям. И вот тут-то, охваченный бурным вдохновением, он наговорил уйму самых вопиющих нелепостей.

Монтейро обвинял Советское правительство в стремлении к «европейскому господству», для чего Москва якобы хочет превратить Испанию в «коммунистическую республику», а больше всего, «напасть на Португалию». Далее следовало утверждение, будто бы в марте 1936 г. советские суда доставили в Испанию «массу оружия», а также «химические продукты для отравления пищи и воды». Упоминалось и о том, будто бы назначенный осенью того же года новый советский посол прибыл в Мадрид в сопровождении свиты в 140 человек, при поддержке 100 самолетов, с баснословным количеством летчиков и военно-технических экспертов. Подобными «откровениями» пестрели почти все страницы португальского ответа. Я жестоко высмеял его в своем выступлении и сравнил Монтейро с провинциальным трагиком, который, разыгрывая старомодную мелодраму, перелицованную на современный лад, хочет до смерти напугать зрителей изображением «коммунистического дьявола с рогами и хвостом».

— Не подлежит сомнению, — говорил я, — что народы Советского Союза питают вполне естественные симпатии к испанской демократии. За это нам нет оснований извиняться. Однако не здесь лежит главный мотив, определяющий в настоящее время отношение СССР к Испании. Советское правительство считает, что сейчас в Испании происходит крупная аванпостная битва между силами мира и силами войны. Испанское правительство олицетворяет собой силы мира, мятежные генералы — силы войны.

Если испанскому правительству удастся подавить мятеж, это не только сохранит еще одну страну в лагере сторонников мира. Это также окажет глубокое влияние на все положение в Европе, укрепляя повсюду веру в силы демократии и в возможность мирного урегулирования международных проблем. В таком случае опасность войны, которая в наши дни, как тяжелая туча, висит на горизонте, была бы значительно ослаблена и политическое небо Европы заметно прояснилось бы.

Но если, наоборот, победа достанется мятежным генералам, поддерживаемым, вопреки соглашению о «невмешательстве», некоторыми державами, тогда не только Испания жестоко пострадает от внутренней катастрофы, но и вся европейская обстановка будет глубоко омрачена. Ибо торжество мятежных генералов явится таким громадным толчком для разнуздывания всех сил агрессии, ненависти и разрушения в Европе, что новая ужасная война поглотит в самом близком будущем всю эту часть света.

Здесь и только здесь лежит та основная причина, которая заставляет Советское правительство и народы Советского Союза принимать так близко к сердцу нынешние события в Испании. Политика мира, последовательно проводимая Советским Союзом, определяет собой в настоящее время отношение СССР к испанским делам [117].

Это было в то время крайне нужное разъяснение, ибо сказки о стремлении Советского правительства создать в Испании «коммунистическую республику» имели широкое хождение в Европе, и притом не только в фашистских державах; им верили многие политики в США, Англии и Франции. Твердое заявление советской стороны в Комитете (не раз повторенное в дальнейшем) о том, что действиями СССР в «испанском вопросе» руководят интересы мира и безопасности европейских народов, давало в руки мировой демократии острое оружие для борьбы с фашистской агрессией.

Как же отнеслись к нашим заявлениям на заседании 28 октября другие члены Комитета? Гранди и Бисмарк, конечно, всячески поддерживали Португалию, а остальные, как обычно, молчали, опустив очи долу. Каково было поведение Плимута? Плимут со своей стороны сделал все возможное для того, чтобы обелить Португалию и показать как несговорчивы и жестковыйны эти «большевики».

Было ясно, что ничего доброго от Комитета ждать нельзя. Поэтому Советское правительство поручило мне огласить на том же заседании 28 октября новое наше заявление, в котором говорилось:

«Работа Комитета убедила Советское правительство в том, что сейчас не существует никаких гарантий против дальнейшего снабжения военными материалами мятежных генералов. При таких обстоятельствах Советское правительство полагает, что впредь до создания таких гарантий и осуществления действительного контроля над строгим выполнением обязательств о невмешательстве те правительства, которые считают снабжение законного испанского правительства отвечающим нормам международного права, международного порядка и международной справедливости, вправе морально не считать себя более связанными соглашением, чем правительства, снабжающие мятежников вопреки соглашению» [118].