Иван Майский - Воспоминания советского посла. Книга 2

Я уже говорил, что одновременно со мной верительные грамоты королю вручил новый германский посол Леопольд фон Хеш. Он был моим коллегой в течение последующих трех с половиной лет, вплоть до своей неожиданной смерти, и в памяти моей он остался как одна из наиболее интересных и вместе с тем одна из наиболее трагических фигур лондонского дипломатического корпуса тех дней.

Хеш, которому в момент его назначения послом в Англии было около 50 лет, принадлежал к числу лучших представителей германской дипломатии догитлеровской эпохи. Буржуазный демократ по своим взглядам, он был хорошо образован, имел прекрасные манеры, в совершенстве владел английским и французским языками и отличался исключительной памятью: прочитав раз страницу, он мог затем повторить ее от слова и до слова. Культурные интересы Хеша были весьма разнообразны: он любил литературу, понимал толк в искусство, питал большое пристрастие к музыке. У Хеша было много друзей среди виднейших представителей германской интеллигенции, в не меньшее количество друзей он сумел завоевать и кругах английской интеллигенции.

Хеш был высок и строен, его красивое, всегда чисто выбритое лицо было полно мысли и внимания, в блестящих глазах искрился огонек веселого сарказма. Хеш был увлекательный собеседник — живой, остроумный, обаятельный. Одевался он прекрасно, и платье умел носить, как бог. Газеты утверждали, что Хеш имеет сто костюмов с таким же (количеством соответствующих им шляп и ботинок, и что гардероб посла занимает две большие комнаты, над которыми безраздельно царствует его верный слуга — лакей Губерт. Так ли это было, не берусь судить, но во всяком случае Хеш являлся законодателем мод среди мужских представителей лондонского дипломатического корпуса. В довершение всего Хеш был холостяк — это делало его еще более «интересным» и «интригующим» в глазах английского общества, особенно его женской половины, которая на британских островах (да и не только там) играет крупную роль в дипломатии и в политике.

Положение Хеша как посла с самого начала оказалось исключительно трудным. Он был назначен в Лондон в октябре 1932 г. последним предгитлеровским правительством Германии и приехал сюда из Парижа, где много лет с большим искусством и достоинством представлял веймарскую систему. Спустя три месяца после вручения Хешем своих верительных грамот к власти пришел Гитлер. Хеш остался германским послом и при Гитлере. Он как-то объяснил мне, что его побудили к этому патриотические соображения: он-де хотел служить интересам своего отечества независимо от того, каково стоящее в данный момент у власти правительство. Возможно, что эти соображения играли известную роль, но думаю все-таки, что дело было не так просто и благородно. Несомненно, большое значение имели иные расчеты — забота о карьере. Весьма вероятно также, что на первых порах Хеш, как и многие другие в то время, не верил в долговечность Гитлера и рассуждал так: перебьюсь год-два, а там «наци» выдохнутся, и все постепенно вернется к старому.

Как бы то ни было, но Хеш сохранил свой лондонский пост, и тут-то началась его трагедия. Хеш никогда не был, да по самому существу своему и не мог быть «наци», а служить ему приходилось гитлеровскому правительству. «Наци» Хешу явно не доверяли, однако до поры до времени они считали неудобным заменить его кем-либо из «своих», опасаясь враждебной реакции со стороны Англии. Вместо этого «наци» решили использовать Хеша в своих интересах, использовать его связи, авторитет и влияние в политических кругах Великобритании, которые действительно были велики. Но так как они сомневались в «благонадежности» Хеша, то поспешили отозвать из своего лондонского посольства большую часть старого, «веймарского» штата и вместо него отправили туда собственных, «нацистских», секретарей и советников, которые стали комиссарами при после. Внутренняя жизнь в посольстве превратилась для Хеша в настоящий ад. Он пытался спасти свое положение путем различных компромиссов, но это ему плохо удавалось. Ситуация все больше обострялась. Пока «наци» не чувствовали себя достаточно прочно в седле, неустойчивое равновесие в положении Хеша сохранялось. Однако по мере укрепления Гитлера акции Хеша падали все ниже, а звезда Риббентропа всходила все ярче. Чувствовалось, что долго так продолжаться не может. И вот «счастливый случай» пришел на помощь «наци»: в апреле 1936 г. Хеш «скоропостижно скончался» в собственной ванне при каких-то весьма таинственных обстоятельствах. Так как смерть произошла в здании посольства, которое пользовалось экстерриториальностью, то английские власти не могли ни выяснить обстановки смерти, ни произвести вскрытия тела. А затем останки Хеша — также в экстерриториальном порядке — были отправлены в Германию… В Лондоне тогда ходили упорные слухи, что Хеш стал жертвой «наци» и что его гибель была нужна для расчистки дороги Риббентропу. Действительно, несколько месяцев спустя Риббентроп занял место Хеша.

Мои личные отношения с Хешем все время были хорошие. Хотя по воспитанию, вкусам, опыту, умонастроению Хеш чувствовал себя ближе к «западному» направлению германской дипломатии, он ясно сознавал огромную важность для его страны добрых отношений с Советским Союзом. В этом духе он не раз высказывался в наших беседах и одновременно выражал желание работать в Лондоне в контакте со мной. Я мог только приветствовать намерение Хеша. Потом пришел Гитлер, и положение круто изменилось. Политические отношения между СССР и Германией из дружественных превратились в напряженно-подозрительные и в дальнейшем — во враждебные. Но наши личные отношения с Хешем остались прежними, и в тех редких случаях, когда нам приходилось сталкиваться в обстановке, исключавшей присутствие «нацистских.» комиссаров (на обедах в английских домах и т. п.), германский посол всячески старался подчеркнуть, что, несмотря на свою службу Гитлеру, в глубине души он продолжает оставаться самим собой. Помню, как-то в конце 1935 г., незадолго до своей смерти, Хеш бросил в разговоре со мной: «Какая грязная вещь политика! В этом я особенно убедился в последние месяцы».

Хеш не захотел уточнять своего восклицания, но по смыслу разговора было ясно, что он имел при этом в виду гитлеровскую политику вообще и «нацистские» интриги против него лично в частности. Слова Хеша были проникнуты тяжелыми предчувствиями. Спустя несколько месяцев Хеша не стало.

В лондонском дипломатическом корпусе имеется особая группа — черноволосая, темноглазая, шумная, многочисленная: это представители Латинской Америки, В момент моего приезда в Англию из общего числа 51 миссии целых 15, т. е. немногим менее трети, приходилось на ее долю: здесь были Бразилия, Аргентина, Перу, Колумбия, Уругвай, Гватемала и многие другие. Среди латиноамериканских дипломатов тех лет было сравнительно мало профессионалов этого дела. В большинстве они вербовались из числа «деловых людей» и занимались в Лондоне не столько внешней политикой, сколько своими личными торгово-финансовыми операциями. Очень часто эти дипломаты сами доплачивали своим правительствам за право числиться членами их миссий в Англии, ибо такое положение было для них очень выгодно: звание дипломата открывало здесь пред латиноамериканскими дельцами такие двери и такие возможности, о каких иначе они не могли бы и мечтать.