Иван Майский - Воспоминания советского посла. Книга 2

Так обстояло дело в момент начала торговых переговоров. Каково же было наше возмущение и разочарование, когда 21 декабря 1932 г. в палате общин разыгралась следующая сцена. Консервативный депутат от Кенсингтона (т. е. той части Лондона, в которой находилось паше посольство) сэр Уильям Дэвисон в этот день, вспомнив решение «суда» по делу «Лена Голдфилдс», задал министру иностранных дел вопрос, может ли последний «заверить палату, что между Великобританией и Русским Советским правительством не будет заключено никакого торгового соглашения, пока Советское правительство отказывается уплатить долг этой британской компании».

В ответ Иден, выступавший от имени Саймона, который был болен, сказал:

«В последние дни этот вопрос рассматривался моим весьма почтенным другом (т. е. Саймоном. — И . M.)… Когда палата вновь соберется (после рождественских каникул. — И. М.), он сможет, вероятно, доложить о мерах, которые тем временем будут приняты» [44].

Это не обещало ничего хорошего. Было совершенно ясно, что Дэвисон, который получал от «Лена Голдфилдс» деньги специально за защиту ее интересов в парламенте, задал свой вопрос не случайно, а по договоренности с министерством иностранных дел. Очевидно, Саймон собирался как-то связать переговоры о торговом соглашении с делом «Лена Голдфилдс», и ему нужно было иметь возможность в случае протестов с нашей стороны оправдывать свое поведение нажимом со стороны палаты общин.

Чтобы парировать маневр Саймона, я посетил 11 января 1933 г. Ванситарта (Саймон в этот момент был в Женеве) и просил постоянного товарища министра рассматривать наш разговор как совершенно частный. Ванситарт согласился, и затем я подробно коснулся дела «Лена Голдфилдс». Я сказал, что всякая попытка связать это дело с только что начавшимися торговыми переговорами была бы настоящим несчастьем. Спор о претензиях «Лена Голдфилдс» столь сложен и запутан, что может быть удовлетворительно разрешен лишь в порядке компромисса. Важнейшим условием такого компромисса является наличие дружеской атмосферы в отношениях между двумя сторонами. Такой атмосферы сейчас, сразу после денонсирования торгового соглашения 1930 года, нет. Поэтому настоящий момент кажется мне мало подходящим для того, чтобы рассчитывать на достижение благоприятного решения в деле «Лена Голдфилдс». Отсюда вывод: надо сначала подписать новое торговое соглашение, а уже потом в более спокойной и дружественной атмосфере сделать попытку урегулирования старого спора. Ванситарт выслушал меня, обещал передать мои соображения Саймону, но никак не ангажировался.

Три дня спустя, 14 января, я получил от только что вернувшегося из Женевы Саймона весьма официальную ноту, в которой министр иностранных дел, ссылаясь на мою частную беседу с Ванситартом (факт, необычный в дипломатическом обиходе), заявлял: «Ввиду сильного и вполне оправданного общественного возбуждения, вызванного в нашей стране обращением (Советского правительства. — И. М.) с компанией, длительностью задержки в разрешении ее претензий и нынешним тупиком в переговорах о таком разрешении, я не смогу предупредить дальнейшее обсуждение данного вопроса в парламенте или хотя бы отсрочить такое обсуждение, если бы я даже попытался это сделать». Далее следовал уже прямой шантаж:

«Если бы, однако, Советское правительство, — писал Саймон, — было готово сделать компании до ближайшего заседания парламента 7 февраля предложение об урегулировании спора, которое имело бы разумные шансы быть принятым компанией и которое, конечно, должно было бы быть значительным шагом вперед по сравнению с последним предложением 1 млн. ф. ст. в погашение {15} претензии 13,5 млн. ф, ст., — то в этом случае было бы возможно обеспечить такое положение, при котором данный вопрос не стал бы камнем преткновения в ходе торговых переговоров».

Из ноты Саймона явствовало, что он не только собирается связать дело «Лена Голдфилдс» с переговорами о новом торговом соглашении, но что он даже готов жертвовать этим соглашением ради удовлетворения хищнических аппетитов компании. Вот как близко к сердцу принимал министр иностранных дел интересы англо-американских капиталистических магнатов!

В течение января 1933 г. произошло несколько встреч экспертов. С нашей стороны это были Каган и некоторые работники торгпредства, с английской стороны — сэр Хорас Вилсон. Задача экспертов состояла в уточнении ряда моментов, затронутых в меморандуме министерства торговли от 29 декабря 1932 г., и нам удалось несколько глубже прощупать намерения наших партнеров по переговорам. С каждой новой встречей становилось все яснее, что английское правительство собирается установить для советской торговли совершенно исключительный режим, носящий характер явной дискриминации. Параллельно шли уже упоминавшиеся выше дискуссии с Форин оффис по вопросу о «Лена Голдфилдс». Впредь до окончания этих дискуссий, или, по крайней мере, вплоть до полного выяснения позиций сторон по спорному вопросу мы не считали целесообразным устраивать новое заседание обеих делегаций. 3 февраля в моем ответе Саймону на его ноту от 14 января между прочим говорилось:

«Я не могу не выразить своего глубокого удивления по поводу заявления, содержащегося в Вашей ноте от 14 января, что вопрос о «Лена Голдфилдс» может стать «камнем преткновения в ходе торговых переговоров». Согласие Советского правительства вести переговоры с британским правительством о заключении нового торгового соглашения, содержащееся в моей поте от 7 декабря 1932 г., ни в коем случае не означает его согласия обсуждать в связи с этим другие вопросы, не имеющие прямого отношения к вопросу о новом торговом соглашении. Я искренно надеюсь, что в интересах быстрого и успешного завершения торговых переговоров, имеющих, несомненно, первостепенное значение как для СССР, так и для Великобритании, эти переговоры не будут осложнены таким вопросом, как вопрос о «Лена Голдфилдс»».

Только поставив в вопросе о «Лена Голдфилдс» все точки над «и», наша делегация сочла возможным сделать следующий шаг в развитии торговых переговоров. Второе заседание делегаций — уже чисто деловое — состоялось 9 февраля 1933 г. Ренсимена на этом заседании не было (он вообще больше ни разу не появлялся в ходе переговоров). Британскую делегацию возглавлял глава департамента заморской торговли Колвил, присутствовали Хорас Вилсон и еще несколько экспертов министерства торговли, а также представитель министерства иностранных дел Л. Кольер, директор северного департамента этого министерства, в компетенцию которого входили отношения Англии с СССР. В советской делегации были я и Озерский, кроме того, присутствовали Каган и некоторые работники торгпредства.