Василий Малкин - Карпатские орлы

Утром 9 мая почта доставила в полк дивизионную многотиражку, в которой был опубликован Акт о военной капитуляции Германии. Во всех населенных пунктах нас, освободителей, с неподдельной радостью встречало население. Женщины на руках держали детей. Отовсюду неслось приветствие «Наздар!», на лицах — улыбки, слезы. Усталые, но гордые, одухотворенные, наши люди проходили в этих плещущихся через край реках счастья подтянутые, энергичные.

К исходу 9 мая, как известно, Прага была освобождена войсками армии П. С. Рыбалко. Путь к отступлению на запад для немецких войск из группы армий «Центр» был отрезан.

12 мая для 327-го гвардейского горнострелкового полка был последним днем войны. На линии Хоенштадт, Высоке-Мото, Голинец, Братислава части нашего 3-го горнострелкового Карпатского корпуса во взаимодействии с войсками 1-й гвардейской и 60-й армий наголову разгромили войска Шернера. В этот день полк согласно приказу остановился в селе Бездеково в Чехии. В дальнейшем продвижении на запад необходимость отпала: к исходу 11 мая уже была пленена основная часть войск противника, оставались лишь мелкие группы.

В Бездекове состоялся митинг, посвященный окончанию войны. Наша страна уже отметила День Победы. Мы, солдаты 327-го полка, сделали это лишь 12 мая.

Один за другим выступают гвардейцы, выражая свою радость, славя свой народ, государство, родную Коммунистическую партию. Почти во всех выступлениях одна мысль: для нас война была исполнением воинского долга, святого долга перед Родиной, и мы рады, что долг этот выполнили.

Но вот оратор сказал о погибших, о тех, кто не дожил до победы. И весь личный состав полка в скорбном молчании обнажил голову. Боевое гвардейское Знамя полка склонилось к земле. У наших женщин-однополчанок лица были в слезах — женское сердце особенно чувствительно. Мужчины стояли как бы с застывшими лицами.

12 мая полк оставил село Бездеково — самую западную точку, которой достиг в своем заграничном освободительном походе. К исходу дня наши подразделения сосредоточились в лесу северо-западнее сел Рзи и Добржиков.

Застучали топоры. Уже 14 мая полк жил в лесном лагере. Плащ-палатки, доски, сосновые ветки служили основным строительным материалом. Перед палатками разбили клумбы, появились цветы. Закипела лагерная жизнь.

128-я гвардейская горнострелковая дивизия перешла на лагерное положение. Наш полк приступил к плановой регулярной боевой подготовке. На совещании с командирами полков и их заместителями по политчасти комдив М. И. Колдубов, ставя перед нами очередные задачи, сказал:

— Здесь, на западе, мы войну закончили. Но если кто из вас сделал вывод, что война закончилась, он ошибается. Еще не разбит союзник Гитлера на востоке — милитаристская Япония. Что будет дальше, как будут развиваться события — увидим. Может оказаться, что война для нас с вами и не закончена. Что нам делать дальше? Заниматься. Изучать опыт Великой Отечественной войны. Организовать регулярную боевую и политическую подготовку. Вот это я вам и приказываю…

И солдаты, говоря словами поэта, «положив на бруствер автомат», занялись учебой. Для этого в полку были оборудованы учебные поля и стрельбища на пустующих площадях в районе чешского села Добржикова, составлены расписания боевой и политической подготовки. Партийное собрание полка обсудило задачи коммунистов в боевой и политической подготовке.

В идейно-политической работе, вполне естественно, всех нас занимали прежде всего итоги только что закончившейся войны с фашистской Германией, истоки нашей победы, устройство послевоенного мира, дальнейшие задачи Советских Вооруженных Сил.

В докладах и лекциях, а также на занятиях по политической подготовке наши командиры и политработники, партийный актив постоянно разъясняли возникавшие у личного состава вопросы об образе жизни в капиталистических странах, конкретные вопросы, относящиеся к Чехословакии, сопоставляли западный образ жизни с жизнью нашей страны, с перспективами ее хозяйственного и культурного развития. В этой работе хорошо помогали нам инструкторы политотдела дивизии Войнилович и Кошевой.

Изучению опыта войны посвящались занятия в системе командирской подготовки, теоретические конференции, семинары политработников. На одном из семинаров мне довелось выступить с рефератом об опыте партполитработы в боевых условиях в стрелковом полку.

День за днем полк учился. А после напряженных учебных будней мои однополчане мечтали, строили планы на будущее.

Так уж устроена жизнь, что нормальным состоянием для человека, конечно, является мир, а не война. Только что отгремели пушки, а людей уже захватили мысли о мирной жизни.

Бойцы и командиры радовались победе, радовались тому, что враги Родины разбиты, что война окончилась, что теперь для каждого начнется мирная жизнь.

Перечитываю пожелтевший от времени номер дивизионной многотиражки за 17 мая 1945 года. Вот заметка, рассказывающая о том, что офицеры 327-го полка собрались за праздничным столом. За этот стол я сел, когда пришел из политотдела дивизии. В небольшой березовой роще, совсем такой же, как у нас в России, в Подмосковье, собрались мои друзья. Стройные в своем белом наряде березы заставили меня вспомнить конец сурового сорок первого года. На память пришли строки:

А вместе с этими строками вспомнилось и другое… Мела метель, на шоссе, которое вело к Москве, зияли воронки от бомб, и мы в Панфиловской дивизии не смыкали глаз уже трое суток, затыкая бреши в обороне. Совсем недалеко за нами была Москва. «Знаешь, я о березах стихи сочинил», — сказал я тогда товарищу. А тот, словно не слыша меня, тихо и как-то отрешенно промолвил: «Ну все… За этой березовой рощей — уже Москва…»

В тот день я был ранен. Через сутки мой товарищ погиб в бою, погиб как герой. Я вспоминаю его самым добрым словом…

Открыл праздничный обед Михаил Герасимович Шульта, провозгласивший тост в честь Победы. Затем он предоставил слово мне. Я сказал о партии, о Родине, о людях полка и их верности своему воинскому долгу. Меня сменил А. В. Берлезев, командиры батальонов В. Е. Юрков, Ф. Г. Луков.

Добрыми и скорбными словами вспомнили тех, кто остался лежать на полях сражений, заплатив за победу своей жизнью.

Непринужденная обстановка располагала к товарищеским разговорам.

— Вернусь в свой институт, — делился с нами своими планами командир пулеметной роты Кокорин. — Я ведь геологом собирался стать. И стану.

— А мне институт не по зубам, рабочая я кость, — сказал командир минометной роты Груздев.

— А я что — барская? — усмехнулся Кокорин.