Кевин Морер - Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона

— Принято, — ответил я.

В каком-то смысле резонно. Эти двое парней вроде не были вооружены. Но мне не хотелось, чтобы они решили, будто смогли меня перехитрить, притворившись мертвыми.

Алан сместил перекрестье туда, где ранее находился пикап. Мы пошарили вокруг воронки и по следам от шин вышли к тому месту, где автомобиль перевернулся. Никаких признаков присутствия боевиков или какого-либо движения.

— Тут ничего нет, — сообщил я.

— Ладно, — ответил Монго. — Вернитесь к месту первого удара и проверьте, что там.

Похоже, они и сами не очень-то верят, что те два талиба были погибшими. Алан направил прицельную гондолу на поворот дороги, куда пришелся удар ракеты. Три талиба лежали, как и прежде.

Два горячих пятна на обочине исчезли.

Я был в ярости.

— Так и знал! — воскликнул я. — Мы держали этих парней на мушке!

Мы обследовали границу растительности и осмотрели окружающую территорию в радиусе нескольких сотен метров, хотя я нутром чуял, что они улизнули.

Повезло паршивцам.

Я поглядел на видео Пакмэна на вспомогательном мониторе. Пикап въехал в деревню и остановился у большого участка с многоэтажным домом, который был отгорожен высокими стенами от других, гораздо более бедных одноэтажных хижин. На дисплее эта картина выглядела словно кадр из второсортного голливудского боевика, в котором невероятно богатый злодей держит в подчинении небольшой городок. Грузовик въехал во двор. За машиной сквозь ворота просочились боевики. Все были вооружены. Из толпы вышел какой-то человек, взобрался в кузов пикапа и стал энергично жестикулировать. Выглядело это так, как будто человек произносит воодушевляющую речь.

Люди вокруг него вскинули оружие вверх. Некоторые стреляли в воздух.

— «Жнец» вошел в район цели, — сообщил Монго.

Теперь у меня не осталось шанса на выстрел. «Жнец» стреляет точнее.

— Белка, — сказал Монго. — Займи наблюдательную позицию южнее и будь готов к проведению ОСБП [оценки степени боевых повреждений] после удара.

— Принято, — ответил я.

Пока мы кружили неподалеку, наша камера все время была направлена на объект авиаудара. В какой-то момент на экране мы увидели, как откуда-то сверху вынырнула бомба «GBU-12» и устремилась в сторону цели. Она легла точно в кузов пикапа.

Только через несколько секунд после угасания огненной вспышки камера снова смогла настроиться. Когда мы наконец получили четкую картинку, грузовик исчез, а на его месте зиял огромный кратер. Тела и обломки были разбросаны вокруг, расходясь от эпицентра взрыва словно лучи на компасной розе. Одна из стен ограды повалилась наружу. Сам дом выглядел относительно невредимым.

Несколько минут мы наблюдали. Ни единого движения. Наконец Монго принял решение завершить операцию.

— Парни, возвращайтесь к своим исходным целям, — произнес он. — Пакмэну приготовиться вернуть 15-й эскадрилье контроль над аппаратом.

Разворачивая «Хищник», чтобы продолжить путь к своей первоначальной цели, я думал о тех двух боевиках, которые прикинулись мертвыми. На какое-то время мы отвели угрозу от одной из наших военных баз. И все-таки в этой операции было что-то странное. Я все никак не мог понять, почему Эл снял нас с запланированного задания и направил гоняться за какой-то группой боевиков.

Ответ я получил спустя несколько дней, когда информационные агентства сообщили о гибели в результате авиационного удара местного командира «Талибана» и более 130 боевиков. После того как об ударе стало известно широкой общественности, я обратился за разъяснениями в отдел разведки. Оказалось, разведчики знали, что в этом районе находится полевой командир, и использовали боевиков, чтобы те вывели нас на него.

После того случая интенсивность атак на передовую оперативную базу Салерно значительно ослабла (во всяком случае, на некоторое время).

Сообщение от Управления воздушного движения авиации морской пехоты выскочило в чате как раз в тот момент, когда я пролетал над провинцией Анбар в западном Ираке.

ЦНАП> КЛ31, новые координаты. Сообщите РВП по возможности.

Мой позывной был «Кинжал Три-Один» или КЛ31 в чате. Мне назначили цель — низовой руководитель сопротивления в районе Эль-Хадиты, однако морским пехотинцам потребовалась помощь. Центр непосредственной авиационной поддержки (ЦНАП) подготовил для меня новые координаты и хотел знать, как быстро я смогу прибыть на место.

Этот полет в интересах 3-й эскадрильи специальных операций я выполнял не в службу, а в дружбу. Командование специальных операций ВВС США официально занялось освоением БПЛА и подключило меня для помощи в подготовке первичного кадрового состава. На то время новая эскадрилья еще была частью 15-й. Как только подразделение было укомплектовано личным составом в достаточной мере, 3-я и 15-я разделились и стали независимыми эскадрильями.

А пока мы должны были оказывать им поддержку. В мою обязанность как старшего пилота входила подготовка инструкторского корпуса новой эскадрильи. Когда я не был занят обучением, то старался выполнять полеты как можно чаще, чтобы не потерять квалификацию. К тому же это повышало мой авторитет в глазах курсантов. Тем более что к БПЛА-сообществу я присоединился, чтобы летать. После двух лет службы в Неллисе у меня стало появляться все больше побочных обязанностей, которые занимали почти все мое рабочее время. Поэтому, когда выпадал шанс сесть в пилотское кресло, я старался им воспользоваться.

Большинство наших заданий было связано с оказанием поддержки какому-то конкретному армейскому подразделению. Чтобы оставить это подразделение и помочь кому-то другому, требовалось разрешение. Однако летом в нашей тактике произошли радикальные перемены. Армейское руководство определило, что вопрос минимизации потерь среди солдат более актуален, чем проведение наступательных операций против «Аль-Каиды». Армейские командиры в Ираке, старавшиеся избегать излишнего риска, видели потенциал «Хищника» и понимали, что он может обеспечить им преимущество на поле боя путем предоставления разведданных о цели в режиме реального времени. Но им требовалось иметь контроль над летательными аппаратами, а ВВС передавать его не хотели. Поэтому армейские подразделения стали присваивать названия даже пустяковым операциям, чтобы получать поддержку с воздуха.

Очень часто бывало так, что мы кружили над какими-нибудь деревьями или пустыми зданиями, пока в армейских штабах планировали операции где-нибудь в другом месте. Признать, что у них нет целей на этот день, означало лишиться ресурса в нашем лице. По этой причине нас никогда не отпускали на поддержку войскам при ССП (соприкосновении с противником). Если бы нам давали временную свободу, в Багдаде могли понять, что мы не слишком загружены работой.