Кевин Морер - Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона

Сообщение я продублировал в чат-канале.

КМ21> вп.

Когда мы подлетели ближе, картинка прояснилась и мы смогли рассмотреть некоторые детали. Реактивные гранаты попали в переднюю часть грузовика, повредив двигатель и спровоцировав воспламенение топлива. Еще один залп из РПГ пробил толстую бронированную обшивку кузова, в результате чего погибли четырнадцать солдат.

Колонна была остановлена на дороге; мы видели, как солдаты оттаскивают от грузовика тела погибших. Два «Хамви» заблокировали мост, в то время как другие вездеходы установили периметр безопасности неподалеку от горящего грузовика. Их огневые установки были направлены в сторону моста. Остальные «семитонки» отступали по дороге на безопасное расстояние, при этом из них выскакивали солдаты и рассеивались, занимая оборонительную позицию.

На другой стороне реки засели человек двадцать террористов — они палили из РПГ и поливали американцев очередями из «АК-47» и пулеметов ПКМ. Американские солдаты припали к земле.

Я был возбужден, потому что мы могли изменить ход событий. Мертвым мы не поможем, зато парни там, внизу, все еще сражались за выживание. Мои ракеты «Хеллфайр» были в полной боевой готовности, и я начал мысленно прорабатывать схему атаки. Два других «Хищника», находившихся над районом боевых действий, вероятно, делали то же самое.

БЛВ80> Цель в поле видимости. Прошу разрешения на атаку.

Булава Восемь-Ноль обставила меня.

КМ21> вп. Ждите соответствия ППО.

Костолом Два-Один все еще выбирал оптимальный момент для атаки и велел Булаве Восемь-Ноль ждать разрешения на выстрел в соответствии с правилами применения оружия. Пока мы ждали, террористы за рекой прекратили огонь и, словно по сигналу, отступили в город.

Бретт навел прицел на группу террористов, пробиравшихся по лабиринту городских переулков. Пустынные широкие улицы террористы обходили стороной, выбирая для отступления узкие проходы между одноэтажными домами с плоской крышей.

Из-за того, что переулки петляли, непрерывно держать врага под наблюдением было трудно.

Чтобы не упускать террористов из виду, мы с Булавой подошли ближе. Время от времени я видел на экране, как она проносится подо мной. При этом я каждый раз ежился и бросал взгляд на боковой монитор. Он выдавал информацию о том, где и на какой высоте летят Дракон и Булава. Булава по-прежнему оставалась метрах в трехстах подо мной, но из-за увеличения камеры казалось, что она буквально на расстоянии вытянутой руки от меня.

Террористы продолжали бежать по переулкам, выстроившись в колонну по одному.

— Булава, это Кинжал, — сказал я по радио. — Берите на себя лидера, я возьму «хвост».

— Принято, — ответил женский голос.

Голос был мне знаком. В то время в «Хищнике» служила лишь горстка женщин-пилотов. Обладательница голоса была очень опытным оператором и, без всякого сомнения, самой меткой из всей нашей троицы, работавшей в тот день. До того как поступить в «Хищник», она служила на летающей артбатарее «AC-130». Это модифицированный транспортный самолет, вооруженный авиационными пушками Гатлинга и гаубицей «M102». Летающие артбатареи действовали только по ночам, в основном оказывая непосредственную авиационную поддержку силам специального назначения. «AC-130» проходит над целью медленнее, чем реактивный истребитель, а его огневая мощь на ближней дистанции поистине опустошительная. С собой летчица принесла спокойную уверенность, которой я восхищался.

— Будь готов к тому, что группа разделится, — сказал я Бретту.

Мы с Булавой взяли боевиков «в вилку». Всякий раз, когда они приближались к очередному повороту, мы были готовы разделиться, однако террористы продолжали держаться вместе. Когда наконец поступило разрешение на атаку, мы решили заблокировать их двумя залпами — одним в голову колонны, другим в ее «хвост», — после чего наши войска либо перебьют боевиков, либо возьмут в плен. Мы держали боевиков словно в тисках, пытаясь предугадать их дальнейший путь, когда в чат-канале вспыхнуло сообщение.

КМ21> ДН/КЛ/БЛВ — свяжитесь с КЛ36 на [частота].

«КЛ» означало «Клайд» — позывной двух ударных вертолетов «Кобра» Корпуса морской пехоты США. Форма фюзеляжа, большой выпуклый фонарь кабины и два маленьких крылышка с ракетами делали «Кобру» похожей на стрекозу. Под носом был закреплен пулемет. Эти вертолеты использовались Армией США во Вьетнаме, но позже были заменены машинами типа «Апач». Версия для Корпуса морской пехоты, известная как «Супер Кобра», внешне напоминает своего сородича времен Вьетнамской войны, однако обладает усовершенствованным вооружением и авионикой.

Мы дружно переключились на нужную частоту.

— Дракон Четыре-Два вызывает Клайда.

Дракон сохранял статус ведущего самолета.

— Клайд на связи, — ответил головной вертолет.

Дракон передал самые свежие координаты отступающих террористов.

— Подтвердите визуальный контроль цели.

— Не подтверждаю, дома перекрывают.

— Принято, — ответил Дракон. — Мы дадим вам знать, если они выйдут на открытое пространство. У меня две ракеты в полной боевой готовности.

— Отказ, — ответил Клайд. — Атаковать будем мы.

Голос говорившего не допускал возражений. Погибли его парни, и он жаждал отмщения. Обычно «Кобры» работают в тандеме с корректировщиком. Роль корректировщика чаще всего выполняет легкий вертолет с грушевидным прицельным блоком над несущим винтом. Атака выглядит следующим образом: корректировщик скрывается, например, за деревьями, из-за которых выглядывает только прицельный блок. «Кобра» резко поднимается, выпускает ракету и снова снижается, а корректировщик наводит ракету на цель. Эта тактика использовалась во время холодной войны для борьбы с советской бронетехникой.

В Ираке она работала не очень.

Ни «Кобры», ни корректировщик не видели цель. Но и ближе подлететь к ней они не рисковали, опасаясь РПГ. «Кобрам» приходилось держать дистанцию.

— Вы, случайно, не можете устроить нам стороннюю подсветку цели? — спросил Клайд.

В принципе мы могли навести по лазерному лучу любой боеприпас. Ему ведь все равно, кто пускает лазер, лишь бы в нем содержался правильный код.

Подобный фокус мы провернули всего несколькими неделями ранее. Я только что три с половиной часа отсидел в пилотском кресле и отдыхал, прежде чем продолжить дежурство в качестве руководителя полетов. По причине немногочисленности экипажей мы все работали в боксе короткими сменами. Это было справедливо. Экипажам приходилось сидеть в креслах по восемь часов в сутки. Руководители полетов давали им возможность сделать перерыв, во время которого можно было поесть и сходить в туалет.