Дмитрий Шелестов - Время Алексея Рыкова

Они причудливо сочетались с нарастающей пропагандой действительных и мнимых достижений. Не успели замолкнуть митинги, требующие расправы над «врагами народа, изменниками» Бухариным и Рыковым, как магистрали мартовской Москвы 1938 года оделись в кумачовый цвет, торжественно принимая четверку папанинцев. Из раструбов черных уличных громкоговорителей неслись уверенные песенные слова: «Мы покоряем пространство и время…» Многие ли могли тогда признаться (даже в самом узко-доверенном кругу!), что значительная часть пространства, и прежде всего на Севере, покоряется подневольными ГУЛАГа, а покорение времени оказалось в цепких руках «кремлёвского горца»?

…В семье Рыковых была традиция отмечать приход весны именинами хозяина дома, которые шутливо приурочивали к дню православного святого Алексея-с-гор-потоки. Ровно полвека спустя после гибели Алексея Ивановича потоки ежегодного таяния снегов совпали со временем, когда мощный очистительный поток революционных перемен в жизни страны смыл оледенение сталинской грязи с его имени.

Недавно жюри одной из выставок отметило плакат художника Владислава Жукова. На его фрагменте сквозь оттаивающую изморозь оконного стекла проступает лицо Ленина и особенно отчетливо — ленинские вдумчивые внимательные глаза. Плакат назван лаконично: «1985-й». Эта дата, по существу, является исходной и в возвращении к нам Рыкова, хотя полностью оно произошло тремя годами позже — в 1988-м.

Рыков прожил две жизни: профессионального революционера и крупного партийно-государственного руководителя, стоявшего у истоков советской эпохи. Теперь начинается его новая жизнь как выдающейся исторической личности, деятельность которой органически вплетается в ныне все более оживляемую ткань истории того неповторимого, величественного и героического, но также драматического и даже трагического времени. Её «звёздные часы», как уже отмечалось во вводном очерке, пришлись на первое советское десятилетие — на годы работы Рыкова в непосредственном общении с Лениным, а затем во главе Советского правительства.

Ленин, Рыков, Молотов, Сталин… Не правда ли несколько неожиданный, а вернее сказать, непривычный перечень фамилий? Между тем никакой неожиданности нет. Здесь последовательно названы главы Советского правительства — Ленин (1917–1924), Рыков (1924–1930), Молотов (1930–1941), Сталин (1941–1953). Они, сменяя друг друга, руководили высшим исполнительным органом власти более трети века. (В последующие десятилетия правительство СССР возглавляли: Г.М. Маленков (1953–1955), Н.А. Булганин (1955–1958), Н.С. Хрущев (1958–1964), А.Н, Косыгин (1964–1980), Н.А. Тихонов (1980–1985). В 1985 году был утвержден десятый по счету глава правительства СССР — Н.И. Рыжков. [55] Что касается правительства РСФСР, то им после В.И. Ленина (1917–1924) и А.И. Рыкова (1924–1929) руководили, как отмечалось, С.И. Сырцов (1929–1930), Д.Е. Сулимов (1930–1937) и Н.А. Булганин (с 1937), а затем — В.В. Вахрушев (1939–1940), И.С. Хохлов (1940–1943), А.Н. Косыгин (1943–1946), М.И. Родионов (1946–1949), Б.Н. Черноусое (1949–1952), А.М. Пузанов (1952–1956), М.А. Яснов (1956–1957), Ф.Р. Козлов (1957–1958), Д.С. Полянский (1958–1962), Г.И. Воронов (1962–1971), М.С. Соломенцев (1971–1983), В.И. Воротников (1983–1988), А.В. Власов (с 1988).) )

Эти более трети века — ровно половина пройденного сейчас послеоктябрьского пути, и именно та половина, в которую мы сегодня особенно пристально вглядываемся, стремясь осмыслить изначальный, ленинский вектор нашего движения, расчистить его от завалов сталинщины.

Конкретные обстоятельства сложились так, что Рыков стал с февраля 1924 года фактически первым действующим главой союзного правительства, то есть Совнаркома СССР. Назначенный за семь месяцев до него на этот пост Ленин, как отмечалось, так и не смог в силу тяжелой болезни приступить к работе. Это, несомненно, важный факт, и историки напрасно игнорируют его.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что Рыков явился именно тем политическим деятелем, который воплотил преемственность ленинского руководства правительством. Его отставка в декабре 1930 года с поста председателя Совнаркома СССР приобрела этапное значение. Она обозначила грань между двумя периодами в руководстве высшей исполнительной властью страны первых послеоктябрьских десятилетий: временем Ленина, а также Рыкова, продолжившего ленинскую линию политики правительства, и временем Молотова — Сталина, говоря обобщённо, сталинщины, в иерархии которой преемник Рыкова на посту председателя Совнаркома занял положение «второго лица».

Рыков никогда не был таковым, да и весь дух и стиль ленинского руководства исключал подобное. Зато для самого Алексея Ивановича Ленин являлся «первым лицом». Только оговоримся, не нужно это воспринимать прямолинейно и упрощенно. Выше не раз отмечалось, что Рыков был революционером-ленинцем, представителем ленинской гвардии. Это несомненно. Но всякий раз, употребляя такие понятия, невольно задумываешься: воспринимаются ли они сегодня в их подлинно жизненном значении? Сталинщина не только извратила ленинское учение, но и навязала общественному сознанию искусственный канонический образ его создателя, к сожалению, формализованный и в последующие десятилетия.

Может, об этом лучше сказать не сухим языком историка, а воспользоваться наблюдением художника. Вот мысли, которыми не так давно поделился с читателями старейший писатель и сценарист Евгений Габрилович, кстати, отдавший немало сил созданию киноленинианы: «Существует некий стереотип образа Ленина, который выработался по целому ряду причин, и он абсолютно оформился, абсолютно отделан и искусством и молвой. На самом деле — насколько я могу судить своей слабой проницательностью — это был человек совершенно другой. Как и всякий человек, он был гораздо многообразнее, более противоречив, чем этот канонический образ. Самое скверное, что сделало наше искусство, — это канонизация великих людей, когда убирается самое интересное, удивительное, противоречивое, человечное в них и создается нечто иконообразное» [56] Воспользуемся ещё одним писательским наблюдением, относящимся, что в данном случае важно, к 1930 году. Во время одного из своих приездов в Москву Михаил Пришвин, проходя мимо универмага «Мосторг», обратил внимание на конную фуру, привезшую товар, из которой неслась ругань. Писатель заглянул в сучок её боковой доски, «чтобы увидеть, какие же это были товары, и увидел множество бронзовых голов Ленина, по которым рабочий взбирался наверх и проваливался. Это были те самые головы, которые стоят в каждом волисполкоме, их отливают в Москве и тысячами рассылают по стране. Выйдя на Кузнецкий, сжатый плотной толпой, — завершает Пришвин эту свою дневниковую запись, — я думал про себя: «В каком отношении живая голова Ленина находится к этим медно-болванным, что бы он подумал, если бы при жизни его пророческим видением предстала подвода с сотней медно-болванных его голов, по которым ходит рабочий и ругается на кого-то матерными словами». . Немало в этом «преуспели» и историки…