Иван Майский - Воспоминания советского посла. Книга 1

— Однако! — невольно вырвалось у меня.

— А вот другой пример, — улыбнулся Ротштейн. — Миссис Йо спустя короткое время заметила, что в комнатах, снятых мистером Рихтером и его женой, на окнах нет занавесок. Ее «викторианское» сердце было шокировано, и она заявила опять-таки Надежде Константиновне, что в их квартале принято окна занавешивать. Надежда Константиновна обещала исполнить просьбу хозяйки. В ближайшее воскресенье миссис Йо вдруг услышала стук молотка из комнат Рихтеров — это Ленин прибивал занавески. Миссис Йо пришла в ужас, немедленно вызвала Надежду Константиновну и объяснила ей, что воскресенье — день отдыха и стучать молотком в этот день не полагается. Пришлось прибить занавески на другой день.

Я невольно рассмеялся.

— Миссис Йо, — далее рассказывал Ротштейн, — очень смущало, что Надежда Константиновна не носит обручального кольца. Она даже долго колебалась: не отказать ли ей Рихтерам из-за этого? Но Рихтеры платили очень аккуратно, и миссис Йо не хотела терять столь выгодных квартирантов. В конце концов она решила: «Они иностранцы, кто знает, какой у них закон». На этом миссис Йо успокоилась, — тем более, что любезность и сердечность миссис Рихтер очень располагала в ее пользу. Постоянной темой разговоров в семье Йо была «дружба» Надежды Константиновны с их кошкой, которую она научила подавать лапку и здороваться. Миссис Йо только не совсем нравилось, что миссис Рихтер слишком мало занимается кухней и слишком много «пишет»…

Ротштейн еще раз улыбнулся и прибавил в виде пояснения:

— Вы ведь знаете, что Надежда Константиновна в то время была секретарем «Искры».

Он помолчал мгновение и затем закончил:

— Очень изумляло семью Йо, что, несмотря на явную скромность средств, которыми располагали Рихтеры, к ним по вечерам нередко приходило много народу и при том какого-то необыкновенного народу… Как выражалась миссис Йо, «в тяжелых пальто и с меховыми воротниками» [46]… Еще больше семью Йо поражало,что на подобных сборищах ничего не ели и не пили, а только разговаривали…

Я еще раз рассмеялся, живо представляя себе, как чужды и непонятны были английским обывателям «викторианского» стиля нравы и обычаи русских революционеров. Это были два полярно противоположных мира.

А Ротштейн между тем резюмировал:

— Вот, если вы конкретно представите себе то окружение, в котором находилась домашняя квартира Ленина, окружение, постоянно и назойливо напоминавшее о себе, то вам станет яснее, почему Ленин так охотно проводил целые дни в читальном зале Британского Музея.

Много лот спустя я прочитал в воспоминаниях Н. К. Крупской о Ленине следующие слова, относящиеся к их пребыванию в Лондоне в 1902-1903 гг.:

«Всепоглощающее засилие мещанства мы могли наблюдать в семье нашей квартирной хозяйки — рабочей семье» [47]

В моей памяти невольно воскрес тот рассказ, который я слышал от Ф. А. Ротштейна в годы моей эмиграции [48].

Александра Михайловна Коллонтай не принадлежала к числу оседлых лондонских эмигрантов. Она бывала в Англии лишь наездами. Однако всякий раз, как судьба забрасывала ее в наши края, к ней невольно обращались взоры всей эмигрантской колонии Лондона. К тому были вполне достаточные основания.

Первое основание состояло в том, что Александра Михайловна была очень яркой и талантливой личностью. По происхождению и воспитанию она являлась редким исключением в нашей революционной среде. Отец ее Домонтович был генералом царской службы. Мать, очень красивая женщина, происходила из буржуазных кругов, связанных с Финляндией. Под Выборгом Домонтовичи имели небольшое поместье. Семья не принадлежала к высшей аристократии, но ее никак нельзя было также причислить к кругам разночинной интеллигенции. В детстве Александра Михайловна воспитывалась дома. Только в 16 лет она экстерном сдала экзамен за гимназию. С детства же она говорила на французском, немецком и английском языках. Молодой девушкой Александра Михайловна вышла замуж за инженера Коллонтай, но скучная мещанская жизнь «домашней хозяйки» не могла удовлетворить живую, одаренную женщину, и через три года она разошлась с мужем.

Середина 90-х годов прошлого века. Массовое рабочее движение в России начинало подымать голову. Марксизм одерживал свои первые победы в широких кругах русской интеллигенции. Еще дома, живя с родителями, Александра Михайловна впитала в себя многое из духовного арсенала тогдашней прогрессивной мысли. Ее отец был — по масштабам времени и с учетом его положения — либералом и находился в оппозиции к царизму. Ее учительница М. И. Страхова была радикалкой, носительницей взглядов 70-х годов. Александру Михайловну как-то стихийно потянуло к рабочему движению. Сначала она участвовала в различных культурно-просветительных организациях, занимавшихся распространением знаний среди фабрично-заводского населения. Но знаменитые стачки петербургских текстильщиков, разыгравшиеся в 1896-1897 гг., толкнули Александру Михайловну на революционный путь. Ей не хватало выучки и образования для новой деятельности, и в 1898 г. она уехала в Цюрих, где поступила в университет и стала слушать лекции известного в то время профессора Геркнера, специалиста по социально-экономическим вопросам.

За границей Александра Михайловна провела около полутора лет, изучая марксизм и знакомясь с пролетарским движением Западной Европы. Она побывала в Англии, где встретилась с известными лейбористскими деятелями супругами Вебб, и в Германии, где познакомилась с Бебелем, Каутским, Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург. В Швейцарии она вошла в контакт с некоторыми лидерами русской социал-демократии. Все это оказало сильное влияние на духовное формирование Александры Михайловны — дочь генерала превратилась в революционную социал-демократку. Когда в 1899 г. А. М. Коллонтай вернулась в Россию, ее дальнейший путь был окончательно определен.

Другое — и, пожалуй, самое главное — основание, привлекавшее всеобщее внимание к Александре Михайловне, было связано с ее революционной деятельностью, которая распадалась на два основных периода: в России и в Европе.

В России Александра Михайловна работала в 1899-1908 гг. Чем она тут только не занималась! Вела пропаганду в рабочих кружках, писала прокламации, выступала на нелегальных собраниях за Невской заставой, участвовала в организации подпольной газеты, была казначеем Петербургского Комитета партии, публиковала статьи в русском социал-демократическом журнале «Заря» и в немецком органе социал-демократов «Новое время». Параллельно Александра Михайловна сотрудничала в легальных марксистских ежемесячниках «Образование» и «Научное Обозрение», а в 1903 г. выпустила серьезное исследование «Жизнь финляндских рабочих», стоившее ей трех лет упорного труда.