Роман Неумоев - Как я в это вляпался

Одной из ключевых проблем, приведших к упадку Клаба, бесспорно, был женский вопрос, потому что фри лов — фри ловом, а только женская сущность требует свое и хочет она себя обезопасить себя от всех житейских неурядиц на всю оставшуюся жизнь. Помните, один персонаж из повести Курочкина говорил: «Экзистенциализм — философия бездетных», «Мне не хотелось бы вдаваться в „потные подробности обнаженных тел“» (Егор «Джа» Летов — ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА) следует только сказать главное — перспектива логического завершения, т. е. полного саморазрушения отпугнула женское начало, запрограммированное самой природой на выживание и продолжение рода.

Через четыре месяца своего существования Клаб, сильно поиздержавшись в финансовом отношении, подточенный амурными неврозами, переварившийся в собственном соку без каких-либо значительных пополнений, извне сходил на нет. В таком состоянии его застал вертолетчик Дима, большой расп… разгильдяй, неизвестно как проникший в нашу доблестную авиацию. Не знаю, как он чувствовал себя там, за облаками, но в клабе он нашел себя сразу, верно прорубив изначальную идею его…, хотя это трудно было узнать в обломках былого величия.

Наевшись рассказов о «золотом периоде» и жалея, что не застал его, крейзюк* Дима возгорелся идеей вернуть рай на эту землю. Былой вертолетчик бросил на это дело все свои ресурсы, как материальные, так и духовные, благо того и другого у него было в излишестве. Но и эти меры не спасли то, что было обречено. Ярким примером тому служит знаменитая дачная эпопея, впоследствии названная

Это было в день похорон Андропова, по поводу чего Артурка сыграл на флэту у Димы соответствующий марш Шопена в нововолновском стиле, затем была закуплена бутылка водки, хорошо известная как «андроповка» (по 4.70 бутылка — ВотОнДобрыйКакой — Андропов!) и компания в составе 7 человек отправилась в Димином «Москвиче» на димину же дачу. Благополучно объехав партизанскими тропами все посты ГАИ и прибыв на место, дудуисты пытались растопить печь в промерзшем за зиму доме, но тщетно. Тогда было разумно предложено оставить печь отогреваться и безумно предложено поехать кататься. Водку, естественно, (Юджинизм) взяли с собой, а так как на ходу разливать ее по стаканам было накладно, стали делать остановки. А надо вам доложить, папы, дозы тогда доросли до ого-го каких, так что меньше половины граненного за раз не котировалось. А тут еще Дима отказался везти, если ему не будут наливать наравне со всеми и после чисто формальных споров все приняли его сторону. Так, время от времени останавливаясь и оставив на проселочной дороге массу dead soldiers (так Юджин называл отслужившие свое бутылки), смертники выехали на трассу, довольно таки загруженную. Тут Дима вспомнил свои авиационные скорости и спидометр ниже отметки 110–120 км/час не опускался. Безумный водитель напрочь забыл про тормоза, и обгонял, не заботясь о встречном транспорте. Клабовцы, пережив первичный страх, поняли, что «это карма и против нее не попрешь» и с загробным весельем затянули куиновскую, All Dead, All Dead.

Думали ли они о смерти? А мы всегда о ней думаем. И если она придет, то наверняка должна быть именно такой.

Москвич безрассудно врезался в безнадежные вилки при обгонах, яростно рыдая по оторванному на колее глушителю, а Дима, почуяв родной вертолетный вой, тянул руль на себя, искренне надеясь перелететь очередную жертву обгона.

Но судьбой, на сей раз, было предложено другое: «Жить и скизских бабочек душить». Новоявленная «Антилопа Гну» свернула на колею к дачам, и тут вертолетчик стал испытывать недостаток пространства, то и дело тыкаясь носом машины в сугробы по обочинам. Разморенная контора нехотя выползала наружу и дружно ставила передок Москвича на узкую дорогу. Дима сначала тоже с готовностью выскочил из салона, но сделав героические два шага, пал, подкошенный алкоголем и напряженной борьбой с баранкой, после чего был освобожден от спасательных работ. Когда въехали, наконец, в дачный городок, Артурка счел своим долгом объявить: «Вот она, финишная прямая!» Окончательно спятивший водитель воспринял это как команду и вдавил акселератор в брюхо машины с таким остервенением, с каким, наверное, сжимают глотку поверженному врагу. И Москвичок на скорости 110 км/час врезался в забор, и все было бы хорошо, если бы не малый угол удара, да амортизация сугробов, зато кончился бензин, и дудуисты вручную проводили машину на заслуженный отдых… Бледный Женя-геолог посетовал на завтрашний экзамен в институте и ушел в город пешком, оставив компанию вшестером.

А они пили в растопленной, наконец, кухне, потом на всех напал беспощадный жор, но жрать было нечего, тогда откопали где-то старую козлиную голову, сварили ее — получилась жирная до блевоты студенистая масса — и ели ее с отвращением, но ели, а потом упали в этой тесной кухоньке, в то время, как большая через стенку пустовала, потому что была большая и не могла прогреться и сосульки на потолке и на стенах упорно не хотели таять, а Артурка пошел спать в машину, но едва откинул сидения, как пришла Ленка, в пьянственном недоумении чего-то хотевшая, но уже не понимавшая чего, и налила полный стакан водки, который они долго предлагали друг другу и, в конце концов, поставили на приборную доску, а |Ленка попросила отвезти ее куда-нибудь, и эта идея понравилась Артурке, но помешало завести автомобиль полное отсутствие бензина, тогда Ленка, решив, что справится с этим лучше, включила стартер, и выдержав его в таком положении минуту, окончательно добила аккумулятор, а Артурка повалил ее на сидения и стал раздевать, но было тесно, неловко, и они пошли в дом и легли на диван в той самой комнате со сталагмитами — сталлактитами, где всю ночь на них падала капель, а они вошкались в этой сырости почти до рассвета.

Утром было зябко, во рту — гниль. Юджин пил разведенную зубную пасту, а Славик с Артуром пошли в близлежащее село Боровое, шли туда долго-долго на несгибающихся ногах, как роботы и пришли как раз к обеденному перерыву, и за этот час умерли, но с открытием лабаза закупили 6 бутылок водки, 3 пачки сигарет и буханку хлеба и с тем вернулись в свой стан.

Пили молча, безо всяких эмоций, смеяться не могли, говорить было не о чем, но всех пронизывало какое-то доставляющее мрачное удовлетворение чувство безысходного единства и сознание своей правоты.

Вокруг были безлюдные холодные дачи, безжизненный автомобиль — кусок железа, подкралась еще одна ночь и накрыла отшельников с головой.