Владимир Гузман - Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

У Рахмонкула. Этот Рахмонкул, подобно Кабодиёнскому, тоже очень сильно интересовался мистикой, будучи при этом прилежным мусульманином. Ему, в его махалле, была определена роль муллы — знатока Корана, предстоятеля на общественной молитве, специалиста по имущественным тяжбам. Наводку на Рахмонкула дал Ычу (кстати, однокашник Ирины), который к тому времени конвертировался в ислам по всем правилам шариата и стал Икромом. Икром просил меня передать Рахмонкулу экземпляр двуязычного Корана, причем настоял на выкупе книги, не желая принимать ее в качестве подарка. Рахмонкул, как выяснилось позже, читал текст Корана на языке оригинала вдоль и поперек и даже знал многие аяты наизусть, однако ни слова не понимал по-арабски. Синхронный текст издания Саблукова позволил ему, с помощью русского подстрочника, впервые осмысленно ознакомиться с содержанием Святой книги.

Чтобы добраться до кишлака, где жил Рахмонкул, нужно было свернуть с шоссе Пенджикент—Душанбе (ведущего с Искандер-куля на Анзобский перевал) вправо, в узкое ущелье, а потом подниматься часа два по совершенно марсианскому пейзажу. Скалы и почва в этих местах совершенно красные, будто крашенные охрой. Зрелище вполне сюрреалистическое. А потом красное неожиданно сменяется изумрудным: вы словно вступаете в другой мир за очередным поворотом тропы. Дальше, после еще одного поворота, вы оказываетесь в поясе цветущих кустов и плодовых деревьев, певчих птиц и свежих ветров, веющих с олимпийских отрогов. В этом ущелье, в верхней его части, под защитой красных скал, лежали несколько небольших кишлаков, первым из которых оказался тот самый, где обитал Рахмонкул.

Рахмонкул принял нас очень радушно. Его дом являлся частью общей композиции махалли, в которой проживало большое число родственников. Нам выделили специальную гостевую комнату, накормили до отвала, однако ночевать Ирину отвели на женскую половину дома. Местные дамы, видимо, были недовольны тем, что ее принимали на мужской стороне, делая тем самым для нее как бы исключение из правил. После «отбоя» они устроили ей форменную магическую обструкцию. Негативная суггестия проникла, видимо, через пищу. Ирину всю ночь тошнило и рвало, и только к утру ей удалось немного забыться при полном физическом истощении. Слава Богу, организм восстанавливается в экологически совершенных горных условиях очень быстро.

На следующий день мы поднялись на высокогорное пастбище за кишлаком, откуда открывался вид на несколько утопавших в зелени селений ущелья. Вечером мы обсуждали с Рахмонкулом особенности коранического содержания и технику чтения, включая специальные паузы и омовения, которыми периодически прерывается ритуальная речитативная процедура. Я выяснил, что указания на соответствующие действия даны на страницах Священной книги в некоторых ее изданиях. Такие издания ценятся больше, чем те, что без указаний. В моем варианте указания были.

Между тем общественный пост муллы вовсе не освобождал Рахмонкула от обязанности трудиться на социалистическом производстве. За свои требы он денег не брал. На хлеб насущный для себя и своей семьи Рахмонкул зарабатывал в качестве водителя самосвала на шахте, находившейся в пятнадцати километрах далее по шоссе, в сторону Анзоба. Трудно было себе представить утонченного Рахмонкула за баранкой ревущего КамАЗа, упрямо ползущего вверх сквозь пыль породы и палящий зной седьмого климата. Он жаловался, что работа съедает силы, но ничего сделать было нельзя. В районе просто не было другой работы. По пути назад, в Душанбе, мы проезжали мимо этой шахты, фасад которой был изукрашен розовыми транспарантами и алюминиевыми профилями вождей. Сколько тайных улемов трудилось тогда в ее штольнях — знает только Аллах.

Я завис в том году в Средней Азии почти до ноября. Наиболее фундаментальным мероприятием за весь тот период я бы обозначил свое паломничество — или, как здесь говорят, зиарат — на мазар Хазрати-Бурх. Об этом мазаре мне уже приходилось вкратце говорить выше. Путь к усыпальнице Хазрати-Бурха лежит через долину бурной горной реки Оби-Хингоу, а далее — вверх по боковому ее притоку, Оби-Мазору, берущему начало в верховьях Ванчского хребта. Этот регион занимает восточную часть исторической области Вахио, простирающейся на запад почти до Гарма.

В Душанбе, на повороте от Айни к аэропорту, у дома Вовчика Сафарова, я поймал попутку, идущую в сторону Орджоникидзебада (Янги-базара). Водитель газика оказался человеком разговорчивым. Это был памирец, работавший в Афганистане в качестве сотрудника спецслужб, пытавшихся наладить контакты с афганскими исмаилитами.

Исмаилиты компактно проживают на территории, поделенной между Таджикистаном и Афганистаном, в районе Северного Гиндукуша и Западного Памира. Это в основном небольшие восточно-иранские народности, родственные изолированным в собственной долине ягнобцам.

Исмаилизм. Исмаилизм — одно из направлений в исламе, считающееся наименее ортодоксальным. Это движение, названное в честь его основателя имама Исмаила — последнего, согласно исмаилитской традиции, двенадцатого имама из дома Али, зародилось в Египте в VIII веке. Исмаилиты считают, что последний имам не умер, но скрылся до времени. В определенный момент истории он вновь откроется как Махди — исламский мессия, который возглавит воинство Аллаха в последней битве с куфром. Скрытый имам именуется также «имамом времени», который как бы незримо присутствует в нашей манвантаре. Здесь его образ сближается с ведическими персонажами. Можно также легко заметить сходство исмаилитской легенды о скрытом имаме с западноевропейской о «скрытом императоре», каковым считается Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи.

Интересно, что император Фридрих — норманнский монарх на сицилийском троне — арабский язык знал лучше немецкого, на котором тогда еще не было написано ничего существенного (разве что «Грааль» и «Нибелунги»). В императорской библиотеке хранились рукописи на латинском, греческом, арабском и еврейском языках. Среди них было много манускриптов алхимического и гностического содержания. Не исключено, что Фридрих имел контакты с египетскими мистиками-исмаилитами или даже с самим Старцем горы.

Исмаилизм, как уже сказано, появился в Египте, который также называют «Аль-Кем» — «Черная страна». Весьма вероятно, что отсюда произошло слово «алхимия» — то есть «наука Аль-Кема», «египетская наука». На территориях от Каира до Багдада влияние исмаилизма некогда было очень значительным, он сдал позиции лишь вместе с крушением Фатимидского халифата. Однако он продолжал действовать как тайное учение, а на Памире сохранялся даже в открытой форме. Разумеется, памирский исмаилизм — это не египетский «оригинал». Здесь много древних индо-иранских образов и смыслов. Даже священный язык в этой традиции — персидский, а не арабский. Исмаилиты не исполняют намаза. Их молитвы — это зикр: с музыкой, песнями и танцами. Памирцы паранжи не носят. Бородыґ — тоже. Поэтому в суннитской среде исмаилитов за мусульман вообще не считают, принимая за сектантов-язычников.