Фабиан Гарин - Командующий фронтом

Позади ехал отряд железнодорожников. За несколько месяцев Назарчук сильно изменился — поздоровел, отрастил усы. Загар так прихватил лицо, что за зиму не успел сойти. Рядом с Назарчуком Кларк. Неожиданно он пришпорил коня и подъехал к Лазо.

— По-моему, мост следует взорвать. Семеновцы остановятся, а мы перегруппируем свои силы, раненых отправим в Читу.

— И я об этом подумал, — согласился командующий, — но взорвать только один пролет.

Сеял мелкий дождь. Лазо в промокшей шинели объехал ряды и подбодрил бойцов кого шуткой, кого добрым словом.

— Подрывники есть? — крикнул он.

— Есть, товарищ главком.

— Выходи из строя!

К Лазо подошел немолодых лет человек. Одет он был в рабочую куртку, лицо небритое, на голове — поношенная кепка, штаны небрежно заправлены в сапоги. Голос размеренный, речь неторопливая.

— Папаша, мост сумеешь взорвать?

— Сумею! Был бы динамит.

— Найдется. А как взорвешь?

— Обыкновенно. Задержусь на ферме, заложу заряды, пристрою зажигательную трубку и запалю ее.

Возле командующего очутился Назарчук.

— Дозвольте мне это сделать. Зачем старика на такое дело посылать?

— Успеешь вернуться до взрыва, Назарчук?

— А то как же.

Лазо отвернулся и приказал:

— По коням!

Отряды рысью проехали мост и направились к Аге. На берегу остались лишь Назарчук и Лазо.

— Скачите и вы за отрядами, а обо мне не беспокойтесь. Командующему здесь не место.

Лазо шагом пустил коня, поминутно оглядываясь на мост. Прошло двадцать томительных минут, и наконец раздался оглушительный взрыв. Повернув коня, Лазо поскакал обратно к Онону. В двадцати метрах от разрушенного моста лежал убитый Назарчук.

В ослепительно освещенной солнцем степи незаметно вспыхивал огонь, и тотчас земля сотрясалась от тяжелых ударов.

Командующий стоял в длинной, до щиколоток, шинели на насыпи и наблюдал в бинокль. Он отчетливо видел не только каждое орудие неприятеля, но и расчеты. Рядом с командующим стояли Кларк и Безуглов.

— Сколько их там, товарищ главком? — спросил Степан.

— Три пушки, — ответил Лазо, не отрывая бинокля от глаз.

— Нам бы одну, — с досадой сказал Степан.

— А по-моему, все три.

— Три-то, понятно, лучше, — согласился Степан. — И стрелять из них приспособились бы, у меня вот два пушкаря есть.

Лазо опустил бинокль и повернулся к Безуглову:

— Два артиллериста, говоришь?

— Два!

— В огонь не пускай их! — приказал Лазо. — Береги, они нам пригодятся.

— И я так думаю, товарищ главком.

Неожиданно Лазо опустился на землю и присел на корточки. Кларк и Безуглов последовали его примеру. Вынув из шинельного кармана блокнот и толстый синий карандаш, командующий испытующим взглядом посмотрел на Безуглова.

— Хочешь из пушек бить, так сумей их отбить.

— Голыми руками не возьмешь.

— Я тебе помогу. Бери кларковскую сотню (ее так стали называть после гибели Назарчука), обойди слева по пади, — при этом он стал чертить карандашом план, — и атакой отрежь орудийную прислугу. Пушкарей своих не забудь взять, пусть они повернут орудия против семеновцев и бьют по ним, сколько хватит сил и снарядов. А ты с сотней возвращайся обратно.

У Безуглова загорелись глаза. «Отрезать орудийные расчеты, — подумал он, — рискованно, опять же сотню могут смять, и от нее, дай бог, уцелеет половина. Не лучше ли без сотни?»

— Мне конники не нужны, — сказал он решительно. — Пойду один и пушкарей своих позову. — И, не дожидаясь ответа командующего, Безуглов привстал и быстро зашагал.

— Степан Агафонович! — крикнул ему вслед Лазо. — Поди сюда!

Безуглов вернулся. Ему показалось, что командующий недоволен его решительностью и не позволит ему без сотни начать атаку. Он готов был возразить и уже мысленно подбирал слова. Но Лазо молча обхватил его за плечи и прижал к себе.

— А теперь иди! — сказал он, отпуская казака.

Степан, ошеломленный поступком командующего, закусил от волнения губу, отвернулся и побежал.

Когда Безуглов скрылся, Кларк спросил:

— Давно его знаешь, Сергей Георгиевич!

— Он в Красноярске перебежал к нам из казачьего дивизиона. С тех пор и не расстается со мной. Жизнь мне спас в Иркутске, в опасные разведки ходил. За советскую власть готов голову сложить… В партию собирается вступить.

— И мне бы следовало, — заметил Кларк.

— И тебе, Борис Павлович! Вот получишь у меня скоро другую сотню и займешься только разведкой. Отличишься в бою — и подавай заявление в партию.

Лазо, беседуя с Кларком, продолжал пристально следить за неприятельскими орудиями.

— Что ты видишь? — спросил Кларк.

— Степан, кажется, захватил батарею. Дула поворачиваются на юг.

Так оно и было. Безуглов, покинув Лазо, поспешил к пушкарям.

— Ребята! — сказал он. — Главком приказал захватить батарею.

— Это дело, — весело промолвил один из артиллеристов, — пущай твоя сотня захватит, а тогда мы уж постреляем.

— Так не выйдет.

— А как же?

— Втроем проберемся к орудиям.

— Так тоже не выйдет, — перебил Безуглова сухопарый артиллерист с длинными до колен руками.

— Кто же тут командует? — рассерженно спросил Степан. — Главком аль ты? — И, не дожидаясь ответа, приказал: — Разговоры отставить! За мной!

Они спустились в падь и побежали по теневой стороне. В том месте, где от гребня до дна низины пролегла трещина, Безуглов и артиллеристы поднялись наверх. Невдалеке стояла батарея.

— Ну, пушкарь, — спросил, заметно волнуясь от предстоящей схватки, Степан у артиллериста, предлагавшего захватить батарею всей сотней, — отобьем пушки?

Артиллерист кивнул головой.

…Одна за другой полетели три гранаты в орудийные расчеты, а через несколько минут в степи раздался грохот такой силы, словно били три батареи, а не одна.

За Могойтуем стояли хунхузы. После артиллерийской стрельбы они готовились к броску на Андриановку, чтобы захватить штаб фронта вместе с командующим. За поимку Лазо атаман обещал много золота.

Но неожиданно по хунхузам ударил снаряд, за ним другой, третий. Несколько лошадей упало, в рядах возникло смятение, конная лава отшатнулась и смяла задние ряды.

Кларк, Метелица и Бронников нетерпеливо ждали сигнала. Когда Балябин скомандовал: «В атаку!», в степь ринулись три сотни всадников, загибая фланги.

Лазо неотрывно наблюдал за аргунцами, а когда отрывал бинокль, то в его молодых глазах играло солнце. Над его головой плыли редкие курчавые облака. Горький запах полыни и цветов приятно щекотал ноздри. Лазо был рад очередной удаче Безуглова. Теперь он не сомневался в том, что Степан сможет командовать отдельным отрядом, и тут же решил: его и Кларка назначить командирами особых разведывательных сотен. И в Кларке Лазо не ошибся. Борис, скача впереди своей сотни, вихрем пронесся стороной от хунхузов и, зайдя им в тыл, развернулся широким фронтом.