Владимир Буньков - Дневник научного работника

До дому я добрался усталый, но хобби гонит меня в подвал, и едва поужинав, я схватился за паяльник и осциллограф. У меня старый ламповый осциллограф СИ-1, который мне когда-то достал В.Глотов за 30 руб, и ещё такой для Геры я выкупил у соседки Марии Ивановны от её покойного мужа Ан. И. Голубинского (а ему я доставал у Рыжикова). У меня куча диодов, и все со свалки. Их характеристики неизвестны. А я пользуюсь ими в видеотехнике, и я вдруг стал сомневаться, может они не тянут на частотах до 10 мгц? Я собрал небольшой тест для проверки кучи моих диодов: Д220, Д311А, Д20, и много других… Испытания показали, что все они не годятся. Тогда я обратил внимание на то, что катодная нагрузка у меня очень большая: 36 ком. Я снизил её до 6 ком, и всё стало в порядке.

А у меня в декодере как раз и было 36 ком. Вот в чём была ошибка!

На другой вечер я решил все диоды в декодере заменить.

15 февраля 1989 года, среда.

Я решил заменить их на реле. А у меня как раз на такой случай есть прекрасные герконовые реле, называются лепестковые реле. Пока сочинял конструкцию с 18 45до 21 00, смотрел (скорее слушал) речь Горбачёва в ЦК с представителями рабочего класса. Пока делал «печатную» плату (их печатают только в серийном производстве, а любители вытравливают ядовитым хлорным железом, а я их просто выскребаю крючком, сделанным из ножовочного полотна), пока паял и проверял готовый модуль, время подошло к 23 час. Ирина сверху зовёт: «Володя, ты собираешься спать?» «Ещё 10 минут!»

И действительно, поставил СМЦ (субмодуль цветности) с этим декодером в ТВ, включил и посмотрел – всё в порядке! Уборку рабочего места оставил до утра.

16 февраля 1989 года, четверг.

Утром проснулся в 7 15, побрился и скорей в подвал. Проверил новый декодер, смотрю, появилась слабая жёлтая кайма у таблицы. Что такое? Тогда бегу наверх – там стоит ещё такой же «Рубин-Ц266». На нём, если переключить с сильной антенны на слабую, тоже появляется жёлтая кайма, – просто я раньше этого не замечал. Значит всё в порядке. С декодером на МВА-540 всё кончено!

Пошёл расчёт ИЛ-114. Частоты и формы получились довольно странными в том месте, где наблюдаются совместные колебания крыла и фюзеляжа. Надо посоветоваться с Валерой, ведь это его программа, но его сегодня нет, – он на семинаре Белоцерковского. А вчера, кстати, его жена Аня вечером убирала 4-й этаж. Она сидит дома уже два года с ребёнком, по вечерам подрабатывает уборщицей в ЦАГИ. Минаев резался в шахматы с Сабановым, я с Камилем смотрел, а Аня в это время подметала пол. Аня работала ради сохранения стажа.

17 февраля 1989 года, пятница.

9 30–12 00семинар с докладом Сабанова: «Влияние перетяжеления на флаттер органа управления». Ох уж это перетяжеление!

Я ещё в декабре говорил Алёше, что тема о перетяжелении давно уже решена, что это ни мне, ни Набиуллину не интересно. Нам с Эдуардом всё было известно ещё 20 лет назад. Лучше бы он занялся чем-нибудь более научным!

Но понятие «ПЕРЕТЯЖЕЛЕНИЕ» действует на наш коллектив, как катализатор. Хуже – как детонатор! Тема простая, и задачка, решённая Сабановым, тоже простенькая. Но уже много лет идёт война между нашими учёными из-за перетяжеления. Лыщинский и Соболев бьются с Булычёвым. Так и в этот раз началась бурная дискуссия. Выступали многие, но главные выступления – это Булычёва и Соболева. Соболев вообще решил на этом семинаре подвести итог многолетним спорам. Он взял с собой рукопись и изложил на доске мелом свою теорию. Его главный аргумент: зависимость флаттерных характеристик от перетяжеления не может быть универсальной. Поэтому попытки Булычёва по одной или двум точкам в трубных экспериментах определить запас по флаттеру – порочна.

Булычёв с места то и дело возражал, на что Соболев потребовал: «Гена, я слушал тебя три года, теперь ты меня послушай пять минут!»

В заключительном слове Галкин выразил удивление, почему Буньков не выразил своего мнения, хотя Сабанов для своих расчётов использовал программу Бунькова, на что я заметил, что после семинара я выскажусь в присутствии только математиков.

После семинара все захотели считать себя математиками и столпились вокруг меня у доски. Я мелом нарисовал на доске такую фигуру и сказал: «Очень жаль, что мы потратили три часа на задачу, научная ценность которой ниже средней. А между тем, у нас возникают истинные научные задачи. Например, в прошлом месяце был семинар Сергея Шалаева о флаттере крыла с тяжёлой подвеской (с двигателем). Тогда Минаев высказал идею, что парциальные частоты подвески могут быть выражены через частоты системы. Мало кто обратил на это внимание, а Лыщинский даже возразил против этого.

А между тем, эта задача имеет огромную научную ценность. Теперь, в условиях хозрасчёта я считаю, что её решение стоит 25 тыс руб, особенно когда подвеска имеет с основной системой смешанную (т. е. упругую и шарнирную) стыковку. Вот какие задачи надо решать!»

Те, кто меня слушал, одобрительно зашумели, а к концу дня позвонил Брянцев и предложил своё участие в решении этой задачи. Я ему ответил, раз уж он эту задачу решил много лет назад, то пусть опубликует в «Учёных записках ЦАГИ», а что касается 25 тыс, то я пошутил, да и нет у меня таких денег. Он засмеялся и ответил, что деньги его не волнуют, а что касается решения, то там даже не надо писать формул, а достаточно всё выразить одной теоремой. Но я ему возразил: пусть напишет всё, как следует, - не такая это простая задача.

Задача трудная. Я её решил наполовину, т. е. только для упругих связей, а что касается смешанных, то пока не получается. А надо!

18 февраля 1989 года, суббота.

Во Дворце культуры состоялась беседа «За круглым столом» на тему: Вопросы социологии. Выступали: д.и.н. В.А. Ядов –директор института социологии, д.ф.н. С.Н. Плотников, и наш кандидат в депутаты к.ю.н. доцент МГУ К.С. Лубенченко.

Наконец-то я услышал профессиональное мнение: идеология не является наукой, это система взглядов определённой части общества. В частности, марксизм. А я всегда сокрушался: в студенческие годы легко понимал математику и физику, а марксизм никак не мог ни понять, ни вызубрить. По всем предметам у меня были пятёрки, и только марксизм я с трудом сдавал на четвёрку. Из-за марксизма мне не дали красного диплома с отличием.

Услышал я также, что развитие общества идёт в пространстве трёх измерений: формация, культура, цивилизация. РСДРП не подозревала об этом, и действовала только по одному направлению: смена формаций, не принимая во внимание, что наш народ привык, чтобы всегда был барин, чтобы всегда кто-то дал указание, скомандовал.