Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль

— Я тоже хочу проведать Гази-Магомеда и, может быть, поживу некоторое время в Карате, — сказала как-то Аминат мужу.

— Проведать можешь, но почему ты решила пожить там, разве тебе плохо в моем доме?

— Плохо! — к удивлению имама воскликнула Аминат.

— В таком случае тебе лучше возвратиться к своим родителям, — предложил Шамиль.

— Ты отпустишь меня? — Младшая жена обратила взор на мужа с немым отчаянием и мольбой. Но это не была мольба о разводе, избавлении. Напротив, она хотела, чтобы он сказал: «Останься!» — но Шамиль не понял ее.

— Конечно, отпущу, зачем же насильно привязывать тебя.

Задыхаясь от обиды, Аминат убежала в свою комнату. Она долго рыдала и целый день не выходила из комнаты. Вечером Хаджияв с тетушкой Меседу отвели Аминат к родителям.

Скучно стало княжне Нине. Теперь ей не с кем было делить секреты и внезапно выбегать навстречу черноусому щеголю Хаджияву, который часто тайно подносил мелкие подарочки очаровательной княжне.

Грузия была потрясена небывалым набегом леков [61] Леки — горцы. на Кахетию. Только и было разговоров о пленении тысячи соотечественников, и особенно семей именитых князей и азнауров. Судьбы пленных, покрытые мраком неизвестности, заставляли строить догадки, полные вымысла и ужасов. Вокруг их родных и близких толпились сочувствующие, готовые вооружиться и двинуться на дерзких захватчиков. На шумном тифлисском базаре словоохотливые фантазеры, любители приврать и приукрасить, пугали наивных крестьян, съехавшихся из деревень, рассказами о том, что хищные шайки леков под покровом темноты гуляют на дорогах и кружат вокруг сел, граничащих со страной дикарей.

На имя главнокомандующего от офицеров Грузии поступали прошения «дозволить выезд в логово зверя». Страшная весть облетела и пределы всея Руси. Даже на страницах газет Парижа и Лондона появились сенсационные статьи с захватывающими названиями: «Фрейлины русской царицы — грузинские княжны в плену у варваров!»

Князь Чавчавадзе был в отчаянии. Он не раз порывался ехать в горы сам, но его отговаривали. Генерал Рид, командующий Кавказской армией, успокаивая офицера свиты наместника, говорил:

— Князь, я не сомневаюсь в том, что члены вашей семьи и родственники живы, здоровы. Уверяю вас, надежда на их спасение не потеряна. Ведь вы человек кавказский и хорошо знаете, что эти туземцы имеют привычку брать в плен именитых людей с целью получить за них большой выкуп. Наберитесь терпения. Дождемся указаний императора и тогда будем действовать, а пока начнем с писем частного характера.

Пленные тосковали на чужбине. Каждый вечер, пока стояли теплые осенние дни, княгини и княжны поднимались на плоские крыши дома подышать чистым воздухом. И каждый раз мечтательные взоры их с надеждой обращались к югу — к родной Грузии. Наконец в один из дней с купцом Мусой, возвратившимся из Хасав-Юрта, пришла почта. Это были письма, написанные родственниками и близкими именитых и простых пленников, расселенных в доме имама и в саклях Веденских жителей. Радости пленников не было предела. Получила два письма от мужа и княгиня Анна. Давид писал: «Родные мои, любимые, мужайтесь. Скоро правительством будут направлены официальные лица для переговоров. Сам император отнесся участливо к вашей судьбе. Не сомневайтесь, что будут приняты все возможные меры для вашего освобождения. Да хранит всех вас господь. С нетерпением ждем сообщений от вас.

Давид».

Шамиль разрешил вручить все письма адресатам, не прочитав ни одного.

— Мы прочитаем ответные, о чем и предупредите предварительно всех, — распорядился он.

Вместе с Даниель-беком, приехавшим в Дарго-Ведено по делам, он вызвал к себе княгинь и сказал им через Даниель-бека:

— Несомненно, вы пожелаете написать ответы. Вам дадут бумагу и карандаши. Только предупреждаем и просим не сообщать ничего лишнего о нас. Пишите только правду о своем положении, о детях. Можете заверить, что я согласен на выкуп и обмен. Об условиях буду говорить только с определенными лицами, с ведома и согласия членов Государственного совета. Так и напишите, что Шамиль самолично не может решать ни одного вопроса, касающегося общества или дел имамата. Послания ваши будут отправлены после проверки содержания. Так что никаких условностей, намеков и иносказательных выражений не должно быть. Ваш муж, — обратился Даниель-бек к Варваре, — был человек чести и слова. Надеемся на ваше благоразумие.

Княгиня Варвара в знак согласия кивнула головой, а вспыльчивая Анна, откинув платок с лица, сказала:

— Передайте имаму, что не нужно нас так строго предупреждать. Наше воспитание не позволит нам лгать и заниматься предательством. Единственное, что нельзя отнять у человека, — это совесть и честь. Люди благородные не лишаются их даже в униженном положении.

Когда Даниель-бек перевел Шамилю слова Анны, имам улыбнулся:

— Такие слова приятно слышать, особенно от христианок.

Целый ворох свернутых бумаг — писем — увез приказчик купца Мусы в Хасав-Юрт, откуда они через Владикавказ должны были попасть в Тифлис. Даже мадам Дрансе написала длинное послание матери в Париж. Больших хлопот доставило цензуре имама послание француженки, написанное латинским шрифтом. Когда доложили Шамилю о письме, адресованном в далекую страну, он сказал:

— Отправляйте, паранцизы хоть и неправоверные, но все же являются союзниками султана, нам нечего их опасаться.

Наступила зима. Все сношения маленького государства Шамиля с внешним миром на время прервались. Пленные, тяжело вздыхая, отсчитывали каждый день, томясь в душных саклях Веденских узденей и гареме Шамиля. Все с нетерпением ждали весны. Наконец улеглись зимние бури и метели. Уплыли серые облака и молочно-белые туманы, окутывавшие вершины гор. Хмурое небо стало синеть. Зажурчали ручьи, из-под талого снега показались кремень и липкая грязь застуженных дорог и тропинок. Открылись окованные льдами перевалы. Яркое весеннее солнце стало согревать природу и человеческие души, неся радость пробуждения и надежды на лучшее. И опять на высокие крыши домов, обласканные лучами заходящего солнца, стали подниматься пленницы, вновь обращая лица к гряде заснеженных гор, за которой нежились цветущие долины, изумрудные холмы и горы родного края. С теплыми ветрами, с добрыми вестями прикатила первая оказия в Дарго-Ведено. Вместе с множеством радостных посланий на имя пленных было доставлено и Шамилю важное письмо в синем конверте, скрепленное сургучными печатями, от командующего войсками — генерала Рида из Тифлиса. Командующий писал о том, что он уполномочен наместником Кавказа князем Воронцовым, с ведома и согласия его императорского величества Николая I, заняться переговорами с имамом Шамилем по поводу выкупа и обмена пленных грузинских семей и русских офицеров. Генерал Рид просил сообщить предварительно о приблизительных условиях, сумме выкупа, форме обмена, месте встречи сторон.