Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль

Только темнота избавила воинов Шамхала и Ахмед-хана от истребления. Напирая друг на друга, подгоняемые градом пуль, в панике, едва удерживаясь на карнизах узкой дороги над кипящей пучиной, спешили они в спасительную тьму ущелья, оставляя убитых и раненых…

После гергебельского сражения многие округа и общества Аварии признали-Гамзат-бека.

Только хунзахцы, во главе со старой ханшей Паку-бике и ее старшим сыном Абу-Нуцалом, отказались признать чанка. Гамзат-бек придавал значение Хунзаху не только как центру Аварии, но и как важному стратегическому пункту. Он знал, что с ликвидацией Хунзахского ханства русский царизм терял надежный оплот в центре нагорного Дагестана.

После блестящей победы там, где сливаются два Койсу, имам Гамзат не распустил свое войско. Он повел аскеров в Гоцатль, который стал новым местом сбора и пополнения его отряда.

Однако не все общества Аварии соглашались на добровольных началах выделять людей и доставлять продовольствие. Таковыми оказались ансальцы.

Когда Шамиль, прибыв к ним, представился как помощник имама, ансальские старейшины заявили:

— Мы хотим жить в мире со всеми. Посылать на войну своих мужчин не желаем. Кто хочет воевать, тот пусть воюет. Как мусульмане мы выполняем все предписания Корана, сохраняя лучшие из адатов. Однако признавать над собой чью бы то ни было власть не хотим.

Шамиль, вернувшись в Гоцатль, передал имаму Гамзату заявление ансальцев. Возмущенный имам, взяв с собой две тысячи мюридов, пошел на Ансаль.

На расстоянии версты от селения он стал лагерем и снова послал Шамиля с Кебед-Магомой, Амир-ханом, Ахвердиль-Магомой на переговоры с ансальцами. Те перегородили дорогу у входа в село. Когда посланцы имама приблизились, один из стариков, стоя на крыше крайней сакли, сказал:

— Ну что ж, дорогие гости, коли пришли — заходите, погостите у нас, потолкуем.

Шамиль хотел было сделать шаг с вершины вала, но чей-то тихий голос с той стороны предупредил:

— Не ходи, здесь приготовлена ловушка.

Тогда Шамиль, отойдя назад, крикнул «гостеприимному» старику:

— Послушай, отец, мы не сомневаемся в радушном приеме ансальцев, но, к великому сожалению, наш мюршид велел нам входить в селение только в том случае, если вы отправите к нему четырех заложников и пятьдесят туманов [40] Туман — один туман равнялся десяти рублям. .

— У наших сельчан не найдется столько денег, — ответил старик.

— Тогда мы пойдем обратно, доложим имаму то, что вы сказали, и вернемся сюда с большой силой, чтобы начать с вами бой.

Когда Шамиль с товарищами удалился, старейший из жителей Ансаля стал советоваться с соплеменниками.

— Навряд ли нам удастся одолеть этих дивов [41] Див — великан. , — сказал старик. — Мне кажется, благоразумнее заключить мир с ними.

— Конечно, зачем нам начинать кровную вражду с единоверцами. Лучше отдадим то, что они требуют, и на этом закончим, — сказал ансальский мулла.

С ним все согласились. Тут же выделили представителей во главе с муллой и послали на переговоры с имамом Гамзатом.

Гамзат договорился с ансальцами о количестве мобилизуемых, продовольствия, дал им срок и повернул к Гоцатлю.

Шамиль поехал дальше. Он побывал в Гидатле, собрав там отряд, отправился в Гимры.

В первый же день прибытия в родное село к нему прискакал посыльный с приказом от имама. В нем говорилось: «Немедленно собери людей и не задерживаясь иди на Мишули. Мишулинцы, так же как ансальцы, отказываются выделять воинов, не подчинились Саиду ихалинскому, которого я назначил наибом над ними».

Шамиль с гидатлинцами и гимринцами поспешил на помощь Саиду. Мишулинцы, видя, что дело принимает плохой оборот, покорились наибу из Ихали.

Молодой хунзахский хан Абу-Нуцал, узнав о том, что враг их дома чанка Гамзат избран имамом и собирает силы для новых выступлений, через горы поехал в Тифлис. Он взял с собой молочных братьев — Османа и Хаджи-Мурада.

Царский наместник, выслушав молодого хана, сказал через переводчика:

— Сейчас мы можем помочь тебе только деньгами. Два года назад хунзахцы прекрасно справились с полчищами Кази-муллы. Ты возглавил соплеменников, за что и был удостоен высокой царской награды. Возвращайся, вооружи народ и сделай со вторым имамом то же, что сделал с первым.

Офицеры штаба устроили пирушку, на которую пригласили молодого хана, напоили его, окружили девицами легкого поведения, от поцелуев и объятий которых с трудом отбился Абу-Нуцал.

Осман и Хаджи-Мурад, следившие за происходящим в щель оконной рамы, с отвращением плевались и, когда им удалось вырвать собрата из рук разгулявшихся офицеров и девок, несмотря на полночь, обмыли Абу-Нуцала студеной водой с головы до ног.

Вернувшись домой ни с чем, молодой хан, следуя совету, стал в свою очередь объезжать селения, чтобы собрать силы.

Шамиль, возвращаясь из Мишули, встретил жителей Урита, которые сообщили ему, что хунзахцы во главе с ханом Абу-Нуцалом наступают на Харадарих и прошли уже полпути.

Присоединив к своим силам вооруженный отряд уритинских юношей, Шамиль пошел навстречу Абу-Нуцал-хану.

Хунзахский правитель, увидев приближающийся отряд, затаился в скалах и встретил мюридов градом камней. Однако Шамиль успел предупредить воинов о возможной опасности. Мюриды, сделав вид, что они на всем скаку направляются к узкому проходу, над которым нависали громады скал, не доскакали до него и круто повернули коней в гору. Неожиданным ударом с фланга они выбили ополченцев Абу-Нуцала с высот, обратив их в бегство.

Преследуя хунзахцев верхней дорогой, Шамиль заметил большой отряд, идущий со стороны Гоцатля. Это Гамзат-бек вел своих воинов.

— Сам аллах поторопил тебя в нашу сторону, а я с утра послал гонца за тобой, — сказал имам.

Шамиль рассказал ему о встрече с Абу-Нуцал-ханом.

— Вот и хорошо, наши пути совпали, мы идем на Хунзах, — сообщил Гамзат-бек.

Успев проскочить мимо Гамзата, Абу-Нуцал вернулся домой и начал спешно укреплять подступы к Хунзаху.

Имам со своими войсками, подойдя к аулу, расположился на равнине, возле речки Тобот. Он стал истреблять спелые хлеба и палить скошенные травы. Видя, что хунзахцы не реагируют на его действия, Гамзат направил к ним представителей во главе с Кебед-Магомой телетлинским.

Посланцев впустили в селение. К ним вышла ханша Паху-бике:

— Что угодно от нас вашему Гамзату? — спросила она.

Кебед-Магома, выступив вперед, ответил:

— Имам Гамзат-бек, да возвеличит его аллах, требует от хунзахцев признания шариата и отречения от присяги, данной русскому царю.

— Возвращайтесь к тому, кто вас прислал, и скажите, что мы подумаем, решим и пришлем своих представителей, — ответила ханша.