Владимир Бондаренко - Последние поэты империи: Очерки литературных судеб

Владимир Высоцкий — трагическая личность. Он как-то мне рассказывал, что в поездке по Америке получил за выступления около сорока тысяч долларов, по тем временам это была убийственная сумма, и он накупил для семьи, для друзей всего… Говорят, он жадный был. Нет. Это вранье все. Но доллары его подкосили. А про Марину Влади он мне с надрывом говорил. Как Есенин об Айседоре. Я-то думал, что большая любовь у них, а он как-то тяготился ею. Не знаю уж почему… Но в Россию он верил. Не мог остаться нигде.

Владимир Бондаренко.Когда-то Владимир Высоцкий написал: «Без России я ничто. Без народа, для которого я пишу, меня нет…»

На самом деле, как к нему ни относись, но Владимир Высоцкий и его творчество — это чисто русское явление. Впрочем, природа его популярности непонятна ни западным слушателям, ни нашей культурной элите. Я знаю, что ты, Вячеслав, крестьянский курский парень, затем студент и, наконец, знаменитый скульптор России, всегда высоко ценил Высоцкого. Чем он тебе близок? Казалось, вы — совершенно разные по профессии, по культурной среде, по взглядам, и вдруг такая постоянная тяга к его песням. Чем они тебе дороги?

Вячеслав Клыков.Прежде всего — это русский талант. Причем талант многогранный. Это стало ясно особенно за двадцать лет после его гибели. Ему Господь Бог дал этот дар. Во всей многогранности. Дар этот воплощается и во внешнем облике. Возьмите Владимира Высоцкого, возьмите Василия Шукшина, возьмите Игоря Талькова. Им был дан огромный дар, который они, может быть, и не осознавали. Это — высокая мистика. Я почему, Володя, беру именно такую аналогию, называю этих троих мастеров, наших великих личностей? У всех у них объемный многогранный дар, отражающий понимание всего народа. Я не могу назвать их артистами, или поэтами, или музыкантами, или режиссерами, этого нельзя разграничить. Это уникальные явления русской личности, которые возникают, когда это необходимо самой России. Россия себя сконцентрировала в них. Владимир Высоцкий берет за душу миллионы людей. Посмотри на его внешность — не очень красивый, невысокий, но в нем было заложено что-то удивительно крепкое, коренное, народное. О таких было принято говорить: человек «свой», «свой парень». Его признали по песням, по героям его стихов, по киноработам. Это — свой человек. Он был своим для зэков и шахтеров, для летчиков и космонавтов. Даже для академиков и ученых. Его приняли сразу. Исключение составляли те ортодоксы, которые не признавали ничего вольного и яркого, которые жили по команде и по указке, то направо, то налево. Им он был чужой. Они боялись таких, как Высоцкий. Такие и в аду по указке сверху будут жить. А Владимир Высоцкий не мирился с указкой, он не желал жить по инерции. Он не хотел смиряться. И поэтому в каждой его песне всегда был живой нерв. Конечно, много было и слабых песен. Но ведь он же не отбирал свое избранное, крутили без разбору все восемьсот песен. Но вспомните лучшие — это всегда нерв живой жизни. Поет ли он о войне, о моряках, и даже его юмористические, сатирические песни — везде нерв.

Я когда приехал в Москву из глухой курской деревни и впервые его услышал в Москве (где в деревне взять магнитофон в те годы?), я сразу доверился ему. Его голосу. Потом увидел его в фильмах, в спектаклях, на Таганку-то я не так уж часто ходил, считал этот театр каким-то студенческим капустником, но на его спектакли приходил просто посмотреть на него, послушать его песни. И с тех пор я уверен, что явление Владимира Высоцкого в нашей жизни — это мистическое явление. Посмотрите, его замалчивали и при жизни, и после жизни, а народ его знал. И прав все-таки народ. Он принял его всей душой, всем сердцем. Это по-настоящему национальный русский герой. Тут не нужно говорить о мерзком окружении его, мне говорят — он не с теми людьми дружил, не с теми людьми общался, пусть это так, но какое это имеет значение? Сколько подонков окружало и Пушкина, и Лермонтова, и Есенина! Самое главное, что он сам был национальным героем. А мухи всегда налетят. Не будем даже всматриваться в них. Бесы всегда окружают яркую личность, ласкают и травят одновременно. Они все просто крутились вокруг него, вокруг его денег, вокруг его славы. У наших русских людей часто так бывает. Беда в том, что мы сами вовремя не протянули ему руку, а то и оттолкнули.

В. Б.Увы, это часто наша беда. Видим талант, видим даже гибель таланта — и молчим, и боимся, а то и не желаем помочь. Его так называемые друзья из либеральной тусовки при жизни ни строчки о нем не написали, ни одного стихотворения не помогли издать при своих глобальных возможностях. Но и наши с тобой единомышленники отмалчивались, завидовали, может быть, его народной славе? Вот и оказался замкнут в кругу цепких дельцов, организующих ему концерты и посадивших его на иглу. Не поверили мнению народа?

В. К.Он самый настоящий народный поэт и певец. И до сих пор песни его слушают. Они не потеряли своей остроты и силы. Что интересно: он являл собой некий потенциал народа, он демонстрировал мужество, риск, который всегда был свойствен русскому человеку. Только в нем это выразилось в острой и неудобной для властей форме. Посмотри, какие он играл образы в кино или в театре! Это всегда народные образы. К нему всегда у зрителей полное доверие. И играл при этом просто и правдиво. Подлинность дана была ему от природы. Она проявлялась во всем. Наверное, и в личной жизни.

В. Б.Согласен с тобой. Посмотри, как он сыграл своего Жеглова по-народному. Я специально перечитал «Эру милосердия» братьев Вайнеров, там же Жеглов — отрицательный герой, почти палач, почти сталинист. И ему противостоят другие, интеллигентные, благородные, гуманные. Своим Жегловым Высоцкий явно всех переиграл. Думаю, с благословения Говорухина, которому тоже близка подобная трактовка, но явно наперекор книге Вайнеров, что бы они потом об этом ни писали. Есть факты. Есть книга Вайнеров с сомнительным героем и есть народный герой Жеглов, судящий по-справедливости. Пусть назовут это тайным сталинизмом Высоцкого, недаром он уходил от вопросов о Жеглове, мол, смотрите фильм, там все сказано, но этим образом Владимир Высоцкий сделал вызов всей либеральной интеллигенции. Уверен, он сам это чувствовал. Он чувствовал чужесть своего окружения, он выражал это и в трактовке Гамлета, и в своих песнях, и в своих поступках. Недаром он хотел бросить театр, уехать куда-нибудь в Сибирь к Вадиму Туманову, хотел спастись, убежать от своих демонов. Не удалось…

Я бы выделил три слоя демонов вокруг него. Самый последний слой: откровенные подонки, уже смертельно больного заставляющие исполнять по два-три концерта в день, накачивающие его наркотиками, скрывшие причину гибели. Им вообще-то место на нарах. Другой слой демонов — высокомерные друзья-поэты, использующие его славу, но ничего не сделавшие для его публикаций, не давшие ему никаких шансов войти при жизни в русскую литературу.