Константин Симонов - Симонов и война

К. М.Не ошиблись?

М. Ф.Нет, ни в одном не ошибся. Я же знал всех, у которых нет ни сучка ни задоринки. Ни в одном не ошибся. Ждали, потом приходили и благодарили за это. А о тех, о которых я знал, что не выпустят или сомнения у меня были, я говорил, что не встречал. Слыхал, но это только разговоры, а где и что, не знаю, не могу сказать. Зачем я буду бередить душу, что вот я видел, он сидит там, а его не выпустят. Не хотел я растравлять людей.

Живу. Меня никуда не приглашают, ни на праздники, ни в гости товарищи меня не зовут, а товарищей у меня было очень много, и всех как корова языком слизала. К семье моей эти годы никто не приходил, не спросил, как вы живете, не помог ничем. Подходит праздник, и так обидно становится. Люди празднуют, торжественное собрание где-то проходит, а ты какой-то отщепенец.

Подал я в конфликтную комиссию при ПУРе на восстановление в партии. «Считать механически выбывшим». Вызвал меня начальник ПУРа, не помню, на «Ш» фамилия, где-то сейчас секретарем обкома работает. Вошел я к нему. Стоит он за столом письменным. Сесть мне не предложил.

— Генерал-лейтенант в отставке по вашему приказанию явился.

На костылях стою.

— Скажите, как вы сдались в плен?

Я говорю:

— Товарищ генерал-полковник, может быть, вы хотите узнать, как я попал в плен? Я вам расскажу.

— Ну, это все равно.

— Нет, это не все равно.

Он молчит, и я молчу.

— У вас ко мне вопросов нет?

— Нет.

— Разрешите идти?

— Идите.

Думаю, чего я от этого чурбана буду ждать? Чего я буду перед ним распинаться? Не хочу больше с ним разговаривать, от него я ничего не могу ждать. И ушел. «Механически выбывший».

К. М.В кадры обратно не зачислили?

М. Ф.Зачислили сразу же.

К. М.А отставка?

М. Ф.Нет еще, я нахожусь в кадрах.

К. М.Вы представлялись — генерал-лейтенант в отставке.

М. Ф.Ну, тут я, видимо, уже ушел в отставку. В отставку я ушел в сорок седьмом году.

Вызвали меня Булганин и Конев, — а Конев был тогда главкомом уже, — и говорят: «Мы можем вам предложить должности заместителя начальника Главного управления военно-учебных заведений или в „Выстрел“». Я говорю, нет, не буду. Во-первых, я никогда соподчиненные должности не занимал…

К. М.В «Выстрел» тоже заместителем?

М. Ф.Нет, в «Выстрел» начальником. Я же беспартийный, в партии меня не восстановили. А Булганин с Коневым говорят, — мы же тебя знаем. Я говорю: «Вы-то знаете, а в партии мне — недоверие, билет мне не вернули. Представьте себе, что-нибудь случится, какие-нибудь казусы по работе, — скажут, откуда идут корни? Будут искать. Скажут, бывший пленный, беспартийный. Нет, говорю, не пойду». — «Ну хорошо, дело твое. Хотя еще не объявлено, но мы тебе дадим полную пенсию, настоящую, с погонами и со всем». Я поблагодарил и ушел.

Пришел я к начальнику кадров. Начальник кадров был Филипп Иванович Голиков. Голиков меня знал. Да меня почти все знали.

— Что вы думаете делать? — спрашивает он.

— Вот мне сейчас предложили такие-то должности. Я отказался.

Он говорит: «Правильно сделали. Что бы ни случилось, на вас будут собак вешать. Собирается партийная организация, что-то обсуждает. Что там говорят? Вы всегда будете думать, что, может быть, про вас говорят. Всегда будете мучиться. Идите лучше в отставку». Он мне правильно посоветовал.

Я ушел в отставку. Приедешь в дом отдыха, путевка у тебя… Только съездишь, предположим в Сочи, тебе в Кисловодск дают путевку. Все это хорошо. Приезжаешь, тебя спрашивают: «Член партии?» — «Беспартийный». Удивленно смотрят — почему беспартийный генерал? А ведь каждому объяснять не будешь. Это все откладывается на сердце, неприятно. Так-то со мной разговаривают, а собирается народ по комнатам, выпивают там, разговаривают, а со мной — только на скамеечке, хотя это мои товарищи, мои подчиненные тут же отдыхают. Бывшие мои подчиненные, теперь они большими начальниками стали…

К. М.И это только со смертью Сталина изменилось?

М. Ф.Изменилось только со смертью Сталина. А изменилось оно так: всем товарищам, которые были со мной в плену, было предложено идти в Академию Генерального штаба. И мне было предложено. Я сказал, что не пойду. Чего я пойду, там надо писать, чертить схемы, что я там сделаю левой рукой? Я сказал, что я служить уже не буду больше. Они все окончили Академию Генерального Штаба, и кто поехал в войска, а большинство осталось преподавать в Академии.

К. М.И Прохоров тоже?

М. Ф.И Прохоров. Все там были.

К. М.Потапов с вами не был?

М. Ф.Был Потапов Михаил Иванович. Потапов поехал в войска заместителем командующего в 5-ю армию, на Дальний Восток поехал. А потом ему дали генерал-лейтенанта, генерал-полковника, потому что Жуков его знал по Халхин-Голу еще. Потом Жуков был командующим войсками Киевского военного округа, и его он перевел на 5-ю армию. Так что Жуков его тянул все время. Ну и правильно тянул, потому что он очень толковый, грамотный генерал был. Сравнительно молодой.

После их уволили. Они приходят ко мне и говорят, что их уволили.

К. М.Это году в пятидесятом, видимо.

М. Ф.Да. Я тогда подумал: сегодня уволили, а завтра начнут арестовывать. Написал Булганину — министру обороны: «Прошу принять меня по личному вопросу, хотя бы на десять минут». Звонок на квартиру на второй же день, как только получили мою записку — вас примут во столько-то часов.

Прихожу к Булганину. Вхожу в кабинет. Встретил меня хорошо. Сели мы так за большим столом, сидим, разговариваем. Вспоминаем, как воевали. Он был членом Военного совета Западного фронта, а я, как вы знаете, командующим был. Прошел час или больше, и он меня спрашивает: «А что, собственно, ты ко мне пришел-то, зачем?» Я говорю: «Вот, товарищ генерал армии (или, кажется, он уже маршал был), я до сих пор хожу в шпионах».

— Как так — ходишь в шпионах?

— А вот так. Меня никуда не приглашают, товарищи меня в гости не зовут. Кого я приглашаю, ко мне в гости не ходят. Я какой-то отщепенец. Вижу, например, идет знакомый человек, очень хорошо меня знает, и я его знаю; он начинает смотреть по верхам, или старается перейти на другую сторону, лишь бы со мной не встретиться. Я чувствую, что ко мне какое-то недоверие.

— Ну, это ты зря выдумываешь.

— Не выдумываю, а это на самом деле так. Вот товарищи, которые были со мной вместе в плену, генералы, окончили академию, были преподавателями, а теперь их уволили.

— Я их не увольнял.

— Ну ваш заместитель Жуков, наверно, подписал. Со мной были в плену Понеделин, Кириллов и другие, которые объявлены врагами народа. Качалова убили, — я рассказал ему, как это все было, — Понеделин в плену держал себя прекрасно. Уж кого было вербовать, как не Понеделина, не Кириллова? «Враги народа», их каждый убить мог…