Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо - Мемуары генерала барона де Марбо

Слух о ранении императора быстро разошелся по армии. Со всех сторон стали сбегаться офицеры и солдаты. В одно мгновение тысячи людей окружили Наполеона, не обращая внимания на вражеские пушки, сосредоточившие огонь на большом скоплении людей. Чтобы не создавать лишней опасности для своих войск и успокоить отдаленные части, которые были уже готовы двинуться к нему, император, перевязав наскоро рану, сел в седло и объехал все линии войск под приветственные крики своих храбрых воинов, которых он так часто приводил к победе!

На этом импровизированном смотре, проходившем прямо на глазах у неприятеля, Наполеон впервые произвел награждение простых солдат, раздавая титулы рыцаря Империи и кресты Почетного легиона. Представление к награде делалось командиром части, но император разрешал приходить к нему и тем, кто считал, что у него есть неоспоримое право быть отмеченным. Окончательное решение при этом оставалось за императором. Один старый гренадер, прошедший Итальянскую и Египетскую кампании, не услышал своего имени среди награжденных. Тогда он подошел и спокойным тоном потребовал свой крест. «Но что ты сделал, чтобы заслужить эту награду?» — спросил его Наполеон. «Сир, в пустыне под Яффой в ужасную жару я достал для вас арбуз». — «Я благодарю тебя за это еще раз, но это подношение не стоит Почетного легиона». Тогда гренадер, до сих пор остававшийся холодным, как глыба льда, пришел в сильнейшее возбуждение и закричал: «А! Значит, для вас ничто семь ран, полученных на Аркольском мосту, при Лоди, при Кастильоне, у Пирамид, под Сен-Жан д’Акром, Аустерлицем, Фридландом, одиннадцать кампаний в Италии, Египте, Австрии, Пруссии, Польше…» Император прервал его, смеясь над услышанной тирадой: «Та-та-та… как ты разгорячился, когда дошел до главного! С этого бы и начинал, это получше твоего арбуза! Я назначаю тебя рыцарем Империи, и ты получишь 1200 франков ренты… Ты доволен?» — «Сир, я хочу крест!..» — «У тебя будет и то и другое, потому что теперь ты кавалер ордена». — «Я предпочитаю крест!»… Бравый гренадер стоял на своем, и ему с трудом втолковали, что звание рыцаря Империи включает в себя и крест Почетного легиона. Он успокоился только тогда, когда император приколол ему награду на грудь, чему он был рад гораздо больше, чем ренте в 1200 франков. Солдаты обожали императора за простое обращение. Но только главнокомандующий, одержавший многочисленные победы, мог позволить себе подобное, любому другому это только бы навредило.

Когда маршалу Ланну доложили, что все готово к атаке, мы вернулись к Ратисбонну, а император снова поднялся на холм, откуда он мог наблюдать за штурмом. Вокруг него ожидали в молчании войска…

Наша артиллерия полностью разрушила дом у городской стены, его упавшие в ров останки образовали довольно значительную насыпь, но все же на 8–9 футов ниже стены. Это означало, что надо будет ставить лестницы на развалины дома, чтобы добраться до верха укрепления. Лестницы понадобятся также для спуска с дороги в ров, так как с этой стороны подходящего спуска не было. Прибыв в дивизию Морана, укрывающуюся от огня за амбаром, маршал Ланн вызвал пятьдесят добровольцев, которые должны были пойти во главе колонны, поставить лестницы и первыми атаковать противника. Вызвалось гораздо большее количество человек, из которых и выбрали определенное маршалом число. Под командованием выбранных офицеров эти молодцы смело выступили вперед. Но едва они вышли из-за прикрытия, как огненный шквал уложил почти всех на землю! Только нескольким удалось спуститься с дороги в ров, но там их достала пушка из флангового укрепления. Оставшиеся в живых, все в крови, вернулись к дивизии под защиту амбара…

Однако на новый призыв маршала Ланна и генерала Морана вышли пятьдесят новых добровольцев, взяли лестницы и направились ко рву. Но как только они оказались на дороге и враг их заметил, еще более сильный шквальный огонь уложил вторую колонну почти полностью… Две неудачи охладили порыв солдат, и никто не двинулся, когда маршал снова призвал добровольцев! Он мог бы приказать одной или нескольким ротам идти на штурм, и они бы подчинились, но он прекрасно знал по опыту, какая огромная разница между тем, что солдат делает просто из послушания и что он может сделать в воинском порыве. Для опасной операции намного предпочтительнее добровольцы, чем просто солдаты, выполняющие приказ. Но напрасно маршал взывал к храбрейшим из храброй дивизии Морана, напрасно говорил, что на них смотрит сам император и вся Великая армия, ответом ему было гнетущее молчание, настолько все были убеждены, что выйти за стены амбара означало верную смерть под огнем неприятеля. Тогда неустрашимый Ланн воскликнул:

— Ну что же! Я вам сейчас покажу, что, прежде чем стать маршалом, я был гренадером и остаюсь им!

И, схватив лестницу, он чуть было действительно не бросился с ней к бреши. Его адъютанты преградили ему путь, но он сопротивлялся и негодовал! Тогда я позволил себе заметить:

— Господин маршал, вы ведь не хотите нашего бесчестья, а мы обесчестим себя, если вы получите хотя бы легкую рану, когда понесете лестницу к укреплению, пока все ваши адъютанты еще живы!..

И, несмотря на его сопротивление, я выхватил из его рук лестницу, положил ее себе на плечо, а другой ее конец взял де Вири. Наши товарищи тоже разбились на пары и разобрали лестницы.

Видя, как маршал Франции спорит со своими адъютантами за право первым пойти на приступ, по всей дивизии пронесся восторженный крик! Офицеры и солдаты захотели идти во главе отряда. Требуя предоставить им эту честь, они отталкивали меня и моих товарищей, стараясь захватить штурмовые лестницы. Но если бы мы им уступили, все это стало бы похоже на комедию, которую мы разыграли, чтобы вызвать ответный порыв: если вино откупорено, надо его пить, каким бы терпким оно ни оказалось! Маршал это понял и не препятствовал нам, хотя могло оказаться, что большая часть его штаба будет уничтожена, первой устремясь на штурм.

Я уже говорил, что все мои товарищи были отменными храбрецами, но им недоставало опыта, а еще больше того, что называется военным чутьем. Обстоятельства были исключительными, и я без всякого смущения взял на себя командование этим небольшим отрядом. Никто этому не противился. За амбаром я организовал группу солдат, которая должна была следовать за нами. Неудачу двух первых попыток я связал с тем, что неосторожно было собирать солдат вместе. Во-первых, это облегчает задачу неприятелю: потерь несравненно больше, когда стреляют в массу людей, чем по отдельным солдатам. Во-вторых, когда наши гренадеры с лестницами действовали одной группой, они мешали друг другу и не могли передвигаться достаточно быстро, чтобы укрыться от огня австрийцев. И я решил, что сначала с первой лестницей побежим только я и де Вири, а на расстоянии двадцати шагов со второй лестницей за нами побегут другие, затем все будут действовать так же. Добежав до дороги, лестницы надо ставить в 5 футах одну от другой, чтобы не мешать друг друзу Спустившись в ров, надо оставить лестницы с четными номерами у стены, чтобы солдаты могли пройти сразу за нами, а «нечетные» лестницы надо будет быстро приставить к бреши уже на расстоянии 1 фута друг от друга и из-за узости прохода в стене, и чтобы наверху укрепления оказаться вместе и противостоять осажденным, которые попытаются нас сбросить вниз. Когда все указания были даны, маршал Ланн одобрил их и напутствовал нас: «Вперед, мои храбрые ребята, Ратисбонн будет взят!»