Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо - Мемуары генерала барона де Марбо

Утром 14 октября густой туман покрывал местность. Это благоприятствовало нашим передвижениям. 2-я дивизия корпуса Ожеро начала ложную атаку. Ожеро выдвинулся из Иены через Мюльталь по Веймарской дороге. Поскольку это было единственное место, откуда, как считал неприятель, мы могли бы выйти из Иены, он собрал там значительные силы. Однако, в то время как противник готовился яростно защищать это направление, император Наполеон, выведя с горы Ландграфенберг части, собранные там ночью, повел их в бой на равнину. Первые пушечные выстрелы и легкий ветерок рассеяли туман, который сменился ярчайшим солнцем, и пруссаки воистину остолбенели, увидев ряды французской армии, которые разворачивались напротив них и шли вперед, чтобы их разбить!.. Пруссаки не могли понять, каким образом мы попали на плато, ведь они считали, что мы находимся на дне Йенской долины и не имеем другого пути выхода, кроме дороги на Веймар, которую они так хорошо охраняли. В один миг началась битва, и первые ряды пруссаков и саксонцев под командованием князя Хоэнлоэ были вынуждены отступить. Их резервы продвигались вперед, но и мы тоже получили мощное подкрепление. Корпус маршала Нея и кавалерия Мюрата, несколько задержавшиеся в ущельях, вышли наконец на равнину и приняли участие в сражении. Тем временем один корпус прусской армии под командованием генерала Рюхеля на какой-то момент остановил наши колонны, но в результате атаки французской кавалерии этот корпус был почти полностью уничтожен, а генерал Рюхель убит.

1-я дивизия маршала Ожеро, спустившись с Ландграфенберга на равнину, соединилась со 2-й дивизией, прибывшей по Веймарской дороге, а корпус, двигавшийся по дороге из Йены на Веймар через Мюльталь, сначала овладел местечком Коспода, а затем Иссерштедтским лесом. В то же время маршал Ланн захватил Фирценхайлинген, а маршал Сульт овладел Хермштедтом.

Прусская пехота, о низком качестве которой я уже говорил, сражалась очень плохо, и кавалерия их была не лучше. Мы много раз видели, как прусская пехота с громкими криками бросалась на наши батальоны, но спокойствие наших частей вносило растерянность в ряды противника, и он ни разу не довел свои атаки до конца. Подойдя к нашей линии на расстояние 50 шагов, вражеские пехотинцы позорно поворачивали назад под градом пуль и под крики наших солдат.

Саксонцы сражались смело. Они долго сопротивлялись корпусу маршала Ожеро, и лишь после отступления прусских частей они, построившись в два больших каре, тоже начали отступать, продолжая тем не менее отстреливаться. Маршал Ожеро, восхищаясь мужеством саксонцев и не желая проливать кровь этих смелых людей, послал парламентера, чтобы принудить их сдаться, поскольку у них больше не было надежды на какую-либо помощь. В этот момент Мюрат, прибыв во главе своей кавалерии, бросил в атаку кирасир и драгун, которые яростно атаковали каре саксонцев, смяли их и заставили сдаться. Однако на следующий день император вернул им свободу и передал их саксонскому государю, с которым он в самом скором времени заключил мир.

Все прусские корпуса, сражавшиеся на подступах к Йене, отступали в полном беспорядке по дороге на Веймар. На подступах к этой дороге собрались беглецы и дезертиры, а также отступавшие войска со своей артиллерией и обозами, как вдруг появились эскадроны французской кавалерии!.. При виде их ужас распространился в рядах пруссаков, все они в беспорядке побежали, оставляя нам множество пленников, свои знамена, пушки и обозы.

Город Веймар называли Новыми Афинами. В это время в нем жило множество ученых, художников и писателей, все они были весьма достойными людьми, приезжали сюда со всех сторон Германии и находились под покровительством правящего здесь герцога, который был просвещенным защитником наук и искусств. Все это мирное и добропорядочное население было крайне взволновано звуками пушечных выстрелов, прохождением отступавших частей и входом в город победителей. Однако маршалы Ланн и Сульт поддерживали порядок, и город не пострадал ни от каких злоупотреблений. Ему пришлось только поставить войскам необходимый провиант. Веймарский князь служил в прусской армии, но его дворец, в котором находилась его дочь и его жена, никто не тронул, и ни один из маршалов не пожелал там остановиться.

Штаб маршала Ожеро расположился у городских ворот в доме главного садовника князя. Все, кто служил здесь, бежали, и поэтому нашему штабу, не нашедшему никакой еды, пришлось ужинать ананасами и сливами из княжеской теплицы! Это была слишком легкая еда для людей, которые ничего не ели уже целые сутки и провели всю предыдущую ночь без сна, а весь день в сражении… Но мы были победителями, а это волшебное чувство дает возможность переносить любые лишения!..

Император вернулся ночевать в Иену, где узнал еще об одном нашем успехе, который был не меньше его собственного. В битве при Иене была одна необыкновенная особенность. Дело в том, что эта битва, если можно так выразиться, была двойной, потому что ни французская армия, ни прусская армия не объединили свои части на подступах к Иене. Каждая из этих армий была разделена надвое, и каждая из этих частей участвовала в двух различных сражениях. Действительно, в то время как император выходил из Йены во главе корпусов Ожеро, Ланна, Сульта, Нея, своей гвардии и кавалерии Мюрата и разбил, как я только что рассказывал, прусские корпуса князя Хоэнлоэ и генерала Рюхеля, прусский король во главе своей основной армии под командованием знаменитого герцога Брауншвейгского, маршалов Мёллендорфа и Калькройта, направлявшихся из Веймара в Наумбург, провел ночь в деревне Ауэрштедт, недалеко от французских корпусов Бернадотта и Даву, которые располагались в деревнях вокруг Наумбурга. Чтобы присоединиться к императору со стороны Апольды, на равнинах позади Йены, Бернадотт и Даву должны были переправиться через Заале перед Наумбургом и пройти узкую долину Козен.

Хотя Даву думал, что прусский король и основная часть его армии противостоят императору, и не представлял, что они находятся так близко от него в Ауэрштедте, он тем не менее на всякий случай захватил ночью Козен и его крутые склоны. Прусский король и его командиры не сочли нужным занять это место, совершив при этом такую же ошибку, как князь Хоэнлоэ на подступах к Йене, когда он не отдал приказ охранять вершину Ландграфенберг. Части Бернадотта и Даву, объединившись, насчитывали лишь 44 тысячи человек, в то время как у прусского короля было при Ауэрштедте 80 тысяч солдат.

С рассветом 14 октября оба французских маршала узнали, что им придется сражаться со значительно превосходящими силами противника. Все это заставляло их действовать согласованно. Понимая эту необходимость, Даву заявил, что он охотно встанет под командование Бернадотта, но Бернадотт считал, что если лавры приходится с кем-то делить, то это уже не лавры. Он не сумел принести себя в жертву интересам своей страны и предпочел действовать в одиночку. Под тем предлогом, что император приказал ему 13-го находиться в Дорнбурге, он захотел отправиться туда 14-го. Хотя Наполеон ночью написал ему, что если случайно он еще не покинул Наумбург, то должен оставаться там и поддерживать Даву. Бернадотт не счел это приказание достойным внимания и предоставил маршалу Даву защищаться своими силами. Затем, двинувшись вдоль Заале, Бернадотт отправился в Дорнбург. Там он не нашел ни единого врага, а выше своих позиций он увидел ужасное сражение, которое в 2 лье оттуда вел бесстрашный Даву. Тем не менее Бернадотт приказал своим дивизиям располагаться на бивуаках и спокойно готовить обед!.. Напрасно окружавшие его генералы упрекали его в преступном бездействии, он не пожелал двинуться с места!.. Так что генерал Даву, имевший всего лишь 25 тысяч человек, входивших в состав дивизий Фриана, Морана и Гюдена, противостоял с этими храбрецами почти 80 тысячам пруссаков, воодушевленных присутствием собственного короля!..