Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо - Мемуары генерала барона де Марбо

Разгром и деморализация пруссаков. — Происхождение состояния Ротшильдов и изменение положения Бернадотта. — Я сопровождаю Дюрока к прусскому королю в Грауденц. — Эпизод войны. — Армия на Висле

Вновь увидев Берлин, который я когда-то оставил таким блистающим городом, я испытал тягостное чувство… Его жители, полные хвастовства и бахвальства в прежние времена, теперь были мрачными, подавленными, погруженными в печаль, потому что пруссаки — большие патриоты. Они чувствовали себя униженными поражением своей армии и оккупацией своей страны французами. Впрочем, почти во всех семьях было кого оплакивать: родственника, друга, убитого или захваченного в плен. Я сочувствовал этой праведной скорби, но признаюсь, испытал совершенно иное чувство, когда увидел входящим в Берлин в качестве военнопленных полк гвардейских жандармов, который был обезоружен и шел пешком. Это были те самые молодые офицеры, которым хватило наглости, чтобы вызывающе точить сабли на ступеньках посольства Франции!.. Невозможно описать их теперешнее удрученное и униженное состояние, ведь они видели себя побежденными теми самыми французами, которых, как они раньше хвастались, могло обратить в бегство одно лишь их присутствие!.. Жандармы просили, чтобы им позволили миновать Берлин, не заходя в него, потому что им было очень неприятно проходить в качестве военнопленных через город, где их так хорошо знали и жители которого были когда-то свидетелями их фанфаронства. Но именно по этой причине император приказал провести их между двумя рядами французских солдат по улице, на которой находилось французское посольство. Жители Берлина оценили эту маленькую месть Наполеона, потому что они тоже сердились на жандармов, обвиняя их в том, что те толкнули прусского короля вступить с нами в войну.

Маршал Ожеро поселился за городом, в замке Бельвю, принадлежавшем принцу Фердинанду, единственному еще живому из братьев Фридриха Великого. Этот респектабельный старик, отец принца Людвига, недавно убитого под Заальфельдом, был погружен в скорбь, казавшуюся тем более искренней, что, вопреки мнению всего своего двора и особенно сына, которого он теперь оплакивал, принц Фердинанд сильно противился войне, предсказывая те несчастья, которые она должна была навлечь на Пруссию. Маршал Ожеро счел своим долгом нанести визит принцу Фердинанду, который удалился в один из своих городских дворцов. Маршал был там очень хорошо принят. Несчастный отец сказал маршалу, что ему только что сообщили, будто бы его младший сын принц Август, единственный оставшийся из его детей, находился у ворот города в колонне пленных и что отец очень хотел бы обнять своего младшего сына, прежде чем того отправят во Францию. Поскольку почтенный возраст принца Фердинанда препятствовал тому, чтобы он мог отправиться к своему сыну, маршал Ожеро, уверенный, что император его за это не осудит, сразу же велел мне сесть на лошадь и приказал разыскать принца Августа и привести его со мной во дворец, что было немедленно выполнено.

По прибытии юного принца произошла очень трогательная сцена. Его почтенный отец и старая мать все обнимали и обнимали своего сына, который так напоминал им об утрате их другого ребенка!.. Чтобы утешить эту семью, насколько позволяли его возможности, добрый маршал Ожеро отправился к императору и вернулся с разрешением оставить юного пленного принца под честное слово в лоне его семьи. Принц Фердинанд был бесконечно благодарен императору за эту милость.

Победа в битве при Йене принесла огромные результаты. Не только вражеские части, участвовавшие в кампании, но и гарнизоны крепостей были полностью деморализованы. Магдебург сдался, даже не попытавшись защищаться. То же самое произошло с крепостью Шпандау. Штеттин открыл свои ворота всего одному кавалерийскому дивизиону, а губернатор крепости Кюстрин сам послал свои суда на другую сторону Одера, чтобы перевести в эту крепость французские части, которые без этого смогли бы овладеть Кюстрином лишь после многомесячной осады!.. Каждый день мы узнавали о капитуляции какого-нибудь армейского корпуса или сдаче какой-нибудь крепости. Плохая организация прусских войск чувствовалась при этом больше, чем когда-либо. Иностранные солдаты, главным образом те, которых взяли в армию силой, пользовались случаем вновь обрести свободу и массово дезертировали или оставались в арьергарде, чтобы сдаться французам.

К своим победам над пруссаками Наполеон добавил конфискацию государства курфюрста Гессен-Кассельского, двуличие которого заслуживало подобного наказания. И действительно, этот князь, которому за некоторое время до начала войны потребовалось высказаться в пользу Пруссии или Франции, баюкал и ту и другую сторону обещаниями, на самом деле готовясь присоединиться к победителю. Этот жадный правитель создал себе большую сокровищницу, продавая своих собственных подданных англичанам, использовавшим их в сражениях с американцами во время войны за независимость, где многие немцы погибли. Он предложил присоединить свои войска к войскам французов при условии, что император отдаст ему государства его соседей. Поэтому никто не жалел этого правителя, чье внезапное бегство сопровождалось заметным событием, о котором еще мало известно.

Правитель, которому очень поспешно пришлось покинуть Кассель, чтобы укрыться в Англии, считался самым богатым человеком Европы. Он не мог увезти с собой всю свою сокровищницу, поэтому призвал к себе одного франкфуртского еврея по фамилии Ротшильд, который был малозаметным, третьеразрядным банкиром, известным своей скрупулезностью в выполнении требований собственной религии. Именно это определило решение правителя Гессена доверить Ротшильду 15 миллионов наличными, проценты с этих денег должны были принадлежать банкиру, который обязался вернуть только капитал.

Дворец в Касселе был занят нашими войсками, поэтому представителям французского Казначейства удалось захватить там огромные ценности, в основном в виде коллекции картин. Но там не оказалось никаких наличных денег. Всем казалось невозможным, чтобы при своем поспешном бегстве правитель смог увезти с собой все громадное состояние. Поскольку в соответствии с тем, что условно называется законами войны , капиталы и доходы от ценностей, найденных во вражеской стране, по праву принадлежат победителю, появилось желание узнать, что же все-таки стало с сокровищницей Касселя. По этому поводу были наведены справки, и выяснилось, что перед своим отъездом правитель Гессена провел целый день с евреем по фамилии Ротшильд. Императорская комиссия отправилась к Ротшильду и тщательно изучила его кассу и все регистры, но все было напрасно: никаких следов вклада, сделанного правителем, не обнаружилось. Угрозы и попытки устрашения не принесли никакого результата, так что комиссия, убежденная, что никакой светский интерес не заставит столь религиозного человека, как Ротшильд, пойти на клятвопреступление, решила привести его к присяге. Он отказался. Его собрались арестовать, но император воспротивился этому акту насилия, считая его неэффективным. Тогда прибегли к способу, который можно назвать очень малопочтенным: не сумев победить сопротивление банкира, комиссия понадеялась, что он клюнет на приманку, сулящую ему наживу. Ротшильду предложили оставить ему половину кассельских сокровищ, если он согласится отдать другую половину французской администрации, а французская администрация в этом случае дала бы ему квитанцию на полную сумму, приложив к ней акт конфискации, доказывающий, что Ротшильд был вынужден уступить силе. Это защитило бы его от любых упреков и рекламации. Но честный еврей отклонил и это предложение, и тогда, устав от борьбы, французы оставили его в покое.