Георгий Ипполитов - Деникин

В таком виде Декларация могла оказывать консолидирующее влияние на настроения общественности белого юга России. Но ожидаемого эффекта она не произвела. Главная причина заключается в том, что в регионе, где воевал Деникин, население было расслоено. Даже в наиболее благоприятных, по классовому составу, для белого движения районах около 30 процентов населения должно было быть его противником в силу одного только экономического мотива, что обусловливало внутреннюю слабость контрреволюции.

Тем не менее Декларация находила и положительные отклики у современников. Неизвестный обыватель записал в личном дневнике после ознакомления с ней, что теперь он может быть спокоен, так как «дело не идет к восстановлению старого режима».

Парадоксальность же ситуации заключается в том, что если у некоторых обывателей Декларация вызвала положительный отклик, то в окружении, близком к командующему Добровольческой армией, реакция была неоднозначной. Генерал Лукомский в письме к Деникину от 14 (27) мая 1918 года подверг Декларацию критике главным образом за то, что в ней заранее предрешается государственное устройство России после освобождения ее от большевистской власти. В качестве аргумента генерал Лукомский выдвинул то, что командующий упомянул в своем документе о «народоправстве».

В целом же отношение к Декларации среди широких слоев населения, как показывает анализ сводок агентурной разведки Добровольческой армии, было «сочувственным, но скептическим». Существовало опасение, что с Декларацией «будет то же, что и с манифестом 1905 года».

Сценарий у Антона Ивановича получился недурственный. Но постановка его провалилась. Не те подмостки… Да и актеры, и режиссеры оказались не на высоте…

15 (28) мая 1918 года. Станица Манычская. В небольшой, но уютной хате станичного атамана на столе разложена карта боевой обстановки. Вокруг него сгрудились атаман Все-великого войска Донского генерал Краснов, верховный руководитель Добровольческой армии генерал Алексеев, командующий Добровольческой армией генерал Деникин, начальник штаба генерал Романовский. Беседу, которую ведут генералы, никак не назовешь ни дружеской, ни спокойной. Больше всех нервничает Деникин. Резко повернувшись к Краснову, он говорит с возмущением:

— Ваше превосходительство! Три дня назад в диспозиции, отданной для овладения селом Батайск, вы указали, что в правой колонне действует германский батальон и батарея, в центре — донцы, а в левой — отряд полковника Глазенапа Добровольческой армии.

— Позвольте, но…

— Попрошу меня не перебивать! Считаю недопустимым, чтобы добровольцы взаимодействовали с немцами. Вы, русский генерал, неужели забыли, что Россия находится в состоянии войны с Германией?

— Я знаю — ваш сарказм неуместен!

— Требую уничтожения этой диспозиции!

— Извините, ваше превосходительство, историю уничтожить нельзя. Если бы эта диспозиция относилась к будущему — другое дело. Но она относится к сражению, которое было три дня назад и закончилось полной победой отряда полковника Букадорова, и уничтожить то что было невозможно.

— Я думаю, атаман понимает, что речь идет о принципе. Мы не можем запятнать себя сотрудничеством с врагом России и ее союзников.

— Здесь все намного сложнее. Кроме того, я бы на вашем месте сменил тон. Перед вами больше не бригадный генерал, каким меня знал генерал Деникин на войне. Вы ведете переговоры с атаманом Всевеликого войска Донского, представителем свободного пятимиллионного народа!

— Это обстоятельство, — с ироничной улыбкой замечает Деникин, — дает вам основания пересматривать понятия Родина, честь офицера?

— Ваше превосходительство, — срываясь на крик, парирует Краснов, — мне кажется, что вы переходите на личные оскорбления?

— Успокойтесь, господа генералы, — вмешивается в нелицеприятный диалог генерал Алексеев, — сейчас не время для амбиций! Россия погибает, а вы…

— Я согласен, Михаил Васильевич, беседа наша с Антоном Ивановичем идет не в том ключе, — чуть успокоившись, произносит мирным тоном атаман.

В конце концов, атаман Всевеликого войска Донского рассчитывает и надеется на то, что цели, преследуемые его казаками и Добровольческой армией, одни и те же — уничтожение большевиков.

— Цели то одни, только видение путей их достижения у нас разное. Добровольческая армия считает кайзеровские войска своим врагом. Компромиссов здесь быть не может! — жестко отвечает командующий Добровольческой армией.

— Господа, — вмешивается в диалог верховный руководитель Добровольческой армии генерал Алексеев, — давайте сделаем перерыв. Думаю, вам надо поостыть…

Все выходят на улицу… После получасового перерыва переговоры не увенчиваются успехом.

Вот и свела судьба Антона Ивановича с атаманом Красновым. Свела, поручив им ведущие роли в политическом театре белого юга России в старой, как мир, пьесе под названием «Борьба за власть».

Битва за власть вождя белых волонтеров генерала Деникина и атамана ВВД генерала Краснова стала для двух крупных военно-политических фигур белого юга России одним из магистральных направлений их деятельности в 1918 — начале 1919 года.

Она началась в условиях, когда оба они выступили против большевизма, исповедуя разные политические ориентации: Деникин — союзническую, Краснов — прогерманскую.

Союз атамана ВВД с кайзером был вынужденным и неравноправным.

Бывший командующий Донской армией генерал С. В. Денисов вспоминал в данной связи, что ВВД пришлось решать вопрос: идти с союзниками или немцами? Дон решил: не давать никаких территориальных обязательств за счет России, но сотрудничать с немцами. Денисов подчеркивает то, что помощь немцев была больше похожа на оккупацию (они заняли Ростов и Таганрогский округ, мотивируя тем, что это территория Украины, а она, как известно, была оккупирована кайзеровскими войсками). Командующий Донской армией понимал, что помощь кайзера преследует великодержавные цели его империи.

Вынужденное сотрудничество Краснова с немцами оправдывается некоторыми исследователями русского зарубежья. Схожие с Денисовым мысли высказывал и Головин. Имеет место в зарубежной историографии утверждение и о том, что Краснов не был марионеткой Германии подобно Скоропадскому потому, что часть Донской области была под полной властью атамана.

Как бы там ни было, но атаман ВВД слишком рьяно и с удивительной добросовестностью, если учесть то обстоятельство, что их союз был вынужденным и неравноправным, проводил политику тесного сотрудничества с кайзеровской Германией. По решению атамана жестко пресекались малейшие попытки критики курса правительства Дона на союз с кайзером. За это в июле 1918 года правительство ВВД выслало за пределы Дона самого Родзянко. Посягнули на авторитет того, кто стоял у истоков отречения Николая II от престола.