Энтони Саммерс - Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Тогда в парке напротив «Докторской больницы» ему в голову и пришла мысль, что новеллу все-таки можно расширить и превратить в киносценарий. Вышло так, что «Неприкаянные» стали для Мэрилин, как выразился один из близких друзей Миллеров, «валентинкой».

Между тем взаимоотношения супругов были уже совсем не те, когда в июле 1960 года в отеле «Мейпс» в Рино, штат Невада, собрался уникальный ансамбль талантов. Как сообщил журналу «Тайм» продюсер, цель была в том, чтобы «попытаться создать по-настоящему динамичную картину». В ней должны были сниматься такие звезды, как Кларк Гейбл, Мэрилин Монро, Монтгомери Клифт и Эли Уоллэч. На второстепенные роли были приглашены тоже известные актеры, которые сочли за честь участвовать в создании фильма. Режиссером утвердили Джона Хьюстона, которого соблазнила возможность после многолетнего перерыва сделать фильм на американской земле.

Мэрилин предстояло сыграть роль Розлин, одинокой беспокойной женщины с Запада, которая приезжает в Рино, чтобы развестись с мужем. Она влюбляется в Гея, закоренелого индивидуалиста, мужчину много старше ее. Он промышляет тем, что вместе с двумя парнями отлавливает диких лошадей. Его играл Кларк Гейбл.

Розлин, подобно Мэрилин в реальной жизни, решила помешать уничтожению бедных животных. Ее борьба за спасение лошадей становится поистине эпопеей, которая позволяет зрителям надеяться, что победит любовь.

Артур Миллер приехал в Неваду раньше Мэрилин. Он понимал, что брак разваливается. Кроме того, подозревал, хотя, возможно, до конца не верил этому, что жена изменяет с Ивом Монтаном. Несколькими месяцами раньше, когда Миллер был в Европе, где вместе с Джоном Хьюстоном работал над киносценарием «Неприкаянных», Хьюстон рассказал ему историю о супругах, которые развелись после того, как признались друг другу в своих изменах. Миллер, кивнув, заметил: «Правда погубила их».

В роли консультанта по супружеским вопросам снова оказался Брэд Декстер, актер, к помощи которого обращалась Мэрилин, когда ее брак с Ди Маджо грозил рухнуть. Мэрилин сказала о Миллере: «Он обвиняет меня в том, что я готова лечь в постель с первым встречным парнем. Это ужасно. Не смог бы ты поговорить с ним?» Декстер пообедал с Миллером в Беверли Хиллз в ресторане «Ла Скала», но ничего не добился.

Причиной развода Миллера с Мэрилин была, конечно, не связь ее с Монтаном. Просто наступил момент, когда он больше уже не мог вызволять жену из бесчисленных бед, куда она себя ввергала. Настала пора подумать о собственном спасении.

На съемках «Неприкаянных» в компании с Генри Картье-Брессоном работала замечательная женщина-фотограф Инга Морат. Она станет для Миллера третьей женой, с которой он будет жить в счастливом согласии. Последние сцены из драматической совместной жизни с Мэрилин разворачивались во время работы над «Неприкаянными».

Шла третья неделя июля. Джим Хаспил приехал в аэропорт, чтобы проводить Мэрилин, улетавшую на Западное побережье. Ему сразу бросилось в глаза, что выглядит она ужасно — диковата и неопрятна, с «мешками под глазами и пятнами менструальной крови на юбке. Я не хотел видеть ее такой и отвернулся».

Когда через три дня Мэрилин прилетела в Рино, штат Невада, она снова, как всегда, заставила всех ждать, так как переодевалась в туалете самолета. Среди встречавших была жена губернатора Невады, которую муж послал с букетом цветов приветствовать кинозвезду.

На другой день, когда жара в пустыне перевалила за 100 градусов по Фаренгейту, Мэрилин приступила к съемкам. На площадке она еще могла выглядеть замечательно, фотограф Картье-Брессон заметил, что такое сочетание красоты и природного ума способно создать «некий мифический образ, который во Франции мы называем la femme eternelle1».

Элис Мак-Интайер из «Эсквайра» считала, что «в ней нет ничего земного, что подобных людей вы никогда не видели. Она на удивление белокожа и настолько светлая, что в ее присутствии вы можете смотреть на других с такой же легкостью, с какой взираете на тьму, окружающую луну. Действительно, создается впечатление, что многообразная в проявлениях своей личности M.М., может быть, является воплощением самой Белой Богини: презирающая нижнее белье, одетая в облегающий белый шелк, украшенный бесчисленными красными вишнями, она тотчас становится символом беспристрастной и вечной популярности, символом, который тем не менее всегда сохраняет свою чистоту, — и остается потенциально опасной, способной нести смерть богиней, чья улыбка, обращенная непосредственно к вам, невыразимо, до боли в сердце, прелестна».

Белая Богиня торжествовала: ей предстояло работать в паре с Королем. Кларк Гейбл был для нее кумиром, напоминавшим человека на фотографии, того самого, про которого ей когда-то мать сказала, что это ее отец. Он был человеком, которого в своих мечтах она иногда представляла родным отцом.

«Все эти годы думала о нем, — говорила она журналисту, — и вот теперь Ретт Батлер! Разве он не чудный? Мы репетировали одну очень длинную сцену, как вдруг он начал подрагивать, так, чуть-чуть. Я даже не могу вам передать, как много это для меня значило. Узнать, что некто — мой кумир — просто человек».

Кларк Гейбл, профессионал в высшем смысле этого слова, понимал ценность Мэрилин как актрисы. Он еще успеет сказать своему агенту Джорджу Чейзину, что работа с Мэрилин в «Неприкаянных» сделала этот фильм одним из самых лучших среди его семидесяти картин. Тем не менее он спрашивал: «В чем, черт возьми, проблема с этой девчонкой? Проклятье, она мне нравится, хотя дьявольски непрофессиональна. Я, черт побери, едва не чокнулся в этом Рино, ожидая, когда она появится».

На площадке, где снимали «Неприкаянных», по утрам опять начали задавать один и тот же вопрос: «Мэрилин сегодня работает?» Снова, оказавшись без врачебного контроля Гринсона, она стала тонуть в алкоголе и злоупотреблять таблетками. По свидетельству Джона Хьюстона, однажды актриса за день приняла двадцать таблеток нембутала, которые запивала водкой или шампанским. Часто, когда по утрам от снотворного она еще пребывала в забытьи и лежала в постели, ее старый друг Уайти Снайдер гримировал актрису.

«Мэрилин появлялась на площадке, — вспоминает Хьюстон, — и запиралась в гримерной, порой нам приходилось ждать ее все утро. Иногда она просто была не в себе. Помнится, я говорил Миллеру: «Если она будет продолжать в том же духе, то через два-три года окажется в лечебнице или умрет. Того, кто позволяет употреблять ей наркотики, следовало бы пристрелить». В каком-то смысле для Миллера это прозвучало как обвинение, но вскоре я убедился, что на нее он не оказывал никакого влияния».

В день рождения Джона Хьюстона, 5 августа, Мэрилин и Миллер на глазах у всей съемочной группы страшно поссорились. Об этом писали даже в газетах.