Константин Неклютин - От Самары до Сиэттла

Ходили слухи, что чешское командование пошло на соглашение с красными, которые пообещали не препятствовать продвижению чехов на восток. Но в один из дней красные взорвали пути перед бронепоездом, который сопровождал чехословацкие составы. Кавалерии было приказано покинуть поезд и охранять другие поезда. Мы тоже вынуждены были оставить наш вагон. Командир кавалерии предложил мне присоединиться к ним, но предупредил, что они будут проводить ночи в деревнях, где на них могут совершить нападение красные. Моя штатская одежда могла привлечь внимание, и у меня не было оружия: мой кольт так и затерялся в суматохе. Мне выдали винтовку и кавалерийское обмундирование.

На очередной остановке мы с Суровым стояли на платформе, поезд двинулся, мы кинулись вслед за ним. Нам удалось заскочить на буфер последнего вагона. На его крыше была лестница, мы попытались её достать, но болт, который её держал, никак не сдвигался с места. С большим трудом мы её достали. Был сильный мороз, мы окоченели. Когда через три часа поезд остановился на очередной станции, мы спрыгнули с буфера и тут же повалились в снег: наши колени так замёрзли, что не разгибались. После некоторых усилий и нескольких упражнений мы всё-таки смогли двигаться. Было ясно, что нам не выжить, если мы опять будем ехать снаружи. Суров пошёл поискать свою жену в этом поезде, а я попытался пристроиться хотя бы в багажный вагон. Я нашёл приоткрытую дверь вагона, но когда я попытался в него влезть, то услышал: “Пошёл отсюда! Закрой дверь! Это - не для штатских!” Но в другом вагоне меня все-таки приютили: двое русских солдат пообещали чехам, что они спрячут меня в своём углу вагона так, что никто меня не увидит. Оказалось, что они меня узнали - видели на складах в Омске.

История этих двух парней была обычной для того времени. В их деревне большевиками был организован крестьянский совет. Некоторые крестьяне, протестовавшие против этого, были убиты большевиками. Когда территория, на которой находилась эта деревня была занята белой армией, большевики, в свою очередь, были уничтожены крестьянами. С уходом белых, при их отступлении, часть крестьян ушла с ними. Когда я спросил этих парней о том, что они собираются делать, они сказали, что должны бежать от красных дальше на восток, может быть, в Китай или ещё куда-нибудь.

На некоторых станциях мы видели солдат с красными бантами на груди, вооружённых винтовками. Но они не трогали чешские воинские составы, только вылавливали штатских. Я должен был выходить, чтобы найти какую-нибудь еду, и однажды меня чуть не схватили, что было для меня смертельно опасным. На небольшой станции я увидел ларёк недалеко от моего вагона и решил, что смогу что-нибудь купить там из еды. Это был солнечный день. Вдруг я заметил настигающие меня тени, обернулся - за мной бежали два человека, один с винтовкой наперевес. Они были совсем недалеко от меня. Я нырнул под вагон, потом ещё под один, пробежал вдоль платформы до конца, потом опять пролез под вагоном. Наконец, я увидел вагон с приоткрытой дверью и забрался в него. Через некоторое время я услышал, что кто-то разговаривает возле вагона - это были мои преследователи. Один сказал: “Может быть, у него оружие, и он будет отстреливаться. Давай плюнем на него, его пальто не стоит того, чтобы умирать за это.” Потом наступила тишина, видимо, они ушли. Я просидел в этом вагоне до темноты и только молился, чтобы мой поезд не ушёл. Так я остался жив.

Я вновь попал в мой чешский состав и там узнал, что кроме Суровых в нём едут Миронов и молодой офицер, которого спасли чехи от расстрела. Я спросил у чешского офицера, где же наш вагон-госпиталь (в нём должен был ехать Елачич), но оказалось, что этот вагон был прицеплен к другому составу, когда кавалерия покидала наш поезд.

Примерно через неделю, пришёл приказ о том, что наш поезд должен быть укорочен. Чехи стали выбрасывать русских пассажиров. Мне помог капитан Суров, который сказал коменданту поезда, что я - инженер и могу помочь обслуживать паровоз или проверять тормоза. Меня оставили на этом поезде, но перевели в другой вагон, где у меня уже было своё место - деревянный топчан. Раньше я спал на полу в одежде. Мне пришлось рубить и пилить шпалы, когда не хватало угля для паровоза. Чехи организовали охрану продвижения своих составов, поэтому наше движение было безопасным даже ночью.

Километров за двести до Иркутска я встретил С. А. Стерлядкина, мужа одной из моих племянниц. Он был одет в офицерскую форму. Оказалось, что его командировали с Восточно-сибирского фронта для закупки тёплой одежды для солдат. Там уже не надеялись на поставки от командования и решили сами закупать по деревням обмундирование. Тогда, когда он двигался на запад, он встретился с составами, эвакуирующимися из Омска. Поэтому решил вернуться на восток со своими запасами, но из-за движения чешских поездов это было затруднительно. Я рассказал ему, что еду в Иркутск, моя семья - там, но я не знаю их адреса. Он дал мне иркутский адрес своей жены, а также снабдил меня солдатской зимней формой - овчиным тулупом и большой меховой шапкой. Теперь я мог снять своё дорогое чёрное пальто с шёлковым воротником, из-за которого я привлекал к себе внимание. Адрес помог мне найти своих в Иркутске, а тулуп - бежать от красных.

Поползли слухи о восстании в Иркутске, которое было организовано эсерами, и об аресте адмирала Колчака и В. Пепеляева, который стал премьер-министром после Новониколаевска. Также говорили, что, когда новость о восстании дошла до Колчака, то он решил двигаться в Монголию. Генерал Жанен, французский эмиссар, предложил ему и его ближайшему окружению ехать в составе французов, чтобы спастись от красных. Но, по слухам, в Иркутске Жанен выдал всех эсерам - таково было “честное слово” французского генерала.

Наш поезд прибыл на станцию Иннокентьевская, где было большое железнодорожное депо. На следующий день я узнал, что наши войска остановились в одной из ближайших деревень и собираются там ночевать. Я нашёл генерала Сахарова и узнал от него, что Каппель во время похода на Красноярск попал в ледяную воду и сейчас опасно болен. Его поместили в один из чешских поездов. Потом, намного позднее, я узнал, что он умер, и его тело было перевезено в Харбин.

Генерал Войцеховский заменил Каппеля на его посту, но Сахаров был очень огорчён тем, что Войцеховский решил не атаковать Иркутск. Сахаров полагал, что такая атака могла бы спасти офицеров, находящихся там. В том был весь Сахаров: прежде всего, спасать людей. Он предложил мне ехать дальше с ним, так как в районе Байкала было небезопасно. Но я отказался, так как должен был попасть в Иркутск и попытаться спасти свою семью.