Эдмонда Шарль-Ру - Непостижимая Шанель

Тем не менее Габриэль беспокоилась о предстоящем разрыве меньше, с тех пор как ее тоже стали принимать умные друзья, красивые и блестящие женщины. Но речь шла о совсем другом обществе. У Сесиль Сорель Габриэль встретила Мисю Серт. Событие отмечено в дневнике Поля Морана 30 мая 1917 года. «С некоторых пор у женщин появилась мода на короткие волосы. Все они поддались ей: госпожа Летелье и Коко Шанель, заправилы, затем Мадлена де Фуко, Жанна де Сальверт и т. д. Кокто рассказывает о невероятном обеде у Сесиль Сорель. Там были Бертело, Серт, Мися, Коко Шанель, которая решительно становится заметной особой».

Когда отголоски успехов этой коротковолосой Габриэль достигли Лондона, Бой удивился. Вот его Габриэль принята в обществе, для которого он, Бой, — ничто, вот к чему они пришли после стольких взаимных обещаний. Быть может, он надоел ей теперь, когда она стала независима и почти богата. Эта мысль особенно встревожила Артура Кейпела, ибо никогда он не предполагал, что Габриэль сможет обойтись без него.

Ноябрь 1917 года. Париж переживал любопытную осень. Жизнь в гостиницах била ключом. Считалось хорошим тоном иметь любовника. Наибольшим спросом пользовались авиаторы. Город был перекрестком, где встречались военные всех национальностей, находившиеся в увольнении. Всячески старались развлекать американцев. Но неудачливой миссис Мур не было в Париже, чтобы принимать соотечественников. Ваза с пеплом в колумбарии Биаррица — вот и все, что осталось от нее. Она умерла в гостинице «Крийон» после последнего «даже не очень шикарного обеда». Она умерла, управ с лестницы. Ее смерть была символична. Вся светская жизнь военных времен скользила вслед за ней к пропасти.

Трудности жизни заставляли забыть о том, что накрыли нескольких предателей и расстреляли прекрасную Мату Хари, несмотря на слезы ее адвоката, одновременно и любовника. Одной шпионкой меньше. Что это меняло? Союзники были на краю катастрофы. В Италии — Капоретто, беспорядочное бегство, был опрокинут целый армейский корпус и на правом фланге союзников итальянская оборона уничтожена. В России больше не было ни царя, ни армии, сначала хаос, потом Ленин у власти. Русский колосс оказался на глиняных ногах. Гарантию мощи, на которую рассчитывали французы, у них внезапно отняли. Общественное мнение почувствовало себя одураченным. Восстание произошло в стране, чья роскошь была у всех на устах, но никто никогда не рассказывал о ее драмах и бедах. Закончилось великолепие, с которым не мог сравниться ни один двор в мире.

Не было больше эскорта, не было косматых, бородатых, изумительных казаков, не было самодержца всея Руси, скакавшего галопом в сопровождении сверкающего эскадрона великих князей и адъютантов. Опустела трибуна, где, принимая Пуанкаре, восседали под белыми парусиновыми навесами печальные императрицы и их невинные дочери. Невероятная череда катастроф и просчетов, которыми были отмечены девятнадцать лет царствования Николая II, закончилась отречением, и смертельный залп в Екатеринбурге прозвучал в ушах французских буржуа как предвестник конца света. У них перед носом захлопнулась красивая книжка с картинками. Не было больше царя? Верх изумления. Но французы были не столь глупы, чтобы верить, что Владимир Ильич станет выполнять обязательства Николая II. Тогда, подобно Сганарелю, оплакивающему хозяина и кричащему первому встречному «Мой залог! Мой залог!», мелкий французский вкладчик закричал «Мои облигации!» и стал напрасно сетовать на заем, на который он, опьяненный великолепием, подписался.

На фронте дело обстояло еще хуже. Ждать чуда не приходилось: русские собирались сложить оружие. Грозный Людендорф, главнокомандующий немецкой армией, намеревался снять с фронта, не представлявшего больше опасности, и бросить на Францию сто восемьдесят дивизий, а может, и больше — двести. Немцы обеспечили себе численное превосходство, которое вступление Соединенных Штатов в войну не могло компенсировать. Войска Першинга были уже в Европе, верно. Козырь решающий, только использовать его было нельзя. Американская армия была еще не в состоянии сражаться.

В таких условиях Клемансо был призван управлять Францией. «Война, только война», — он не мог обещать ничего другого. Разумеется, придет час, и Париж встретит наши победоносные войска. Но эта слава могла быть завоевана только через «кровь и слезы». Солдаты перестали звать его «Стариком», и в народе появилась кличка «Тигр».

Как только Клемансо оказался у власти, Артур Кейпел тут же явился к нему. Действуя через голову министров и обойдя ближайших сотрудников Старика, он пренебрег всесильным Манделем [41] Молодой глава кабинета Клемансо Жорж Мандель (1885–1944), министр внутренних дел в мае 1940 года, во время немецкой оккупации был убит полицейскими, находившимися на службе у правительства Виши. и добрался до главы правительства — ничто не могло больше импонировать Клемансо, чем подобный образ действий. Чего хотел от Клемансо Кейпел? Он брался снабжать Францию углем, несмотря на угрозу подводных лодок. Клемансо согласился и при каждом удобном случае нахваливал Боя. Кейпел же возвратился в Лондон. Таким образом он совершил переход из кругов важных в круги руководящие.

В первые месяцы 1918 года Кейпел воспользовался поездкой во Францию, чтобы нанести визит герцогине Сатерлендской [42] Миллисент (1867–1957), дочь четвертого герцога Росслина. Вышла замуж за герцога Сатерлендского в день, когда ей исполнилось 17 лет. Ее муж был другом детства Уинстона Черчилля. . Высокая, осанистая, с повадками королевы — Черчилль пишет о ней как о самой красивой женщине, которая когда-либо существовала, — герцогиня отвечала за санитарный автомобиль в зоне расположения войск. Леди Дадли, герцогиня Вестминстерская и многие другие знатные английские дамы, увлекая за собой дочерей, племянниц и их подружек, занимались тем же. Стало быть, герцогиня Сатерлендская не была исключением. Но приезжал ли сюда Бой ради Миллисент или ради одной из ее медсестер — молодой особы, которую он заметил еще в Лондоне? Она была младшей дочерью четвертого, и последнего, барона Рибблсдейла, чей портрет кисти Сарджента — одна из жемчужин Национальной галереи. Все Рибблсдейлы были похожи на этот портрет, иначе говоря, все они были необыкновенно красивы. Как было устоять перед желанием попросить руки этой молодой женщины? Дочь и невестка лорда, едва выйдя замуж и тут же овдовев, она была хрупкой, наивной, нежной и растерявшейся молодой женщиной. Война отняла у нее все. После мужа — друзей детства. Рядом с ней Бой ощущал себя ангелом-хранителем, этому чувству он позволил разрастись до такой степени, что вообразил, будто любит ее. Тем не менее он колебался. Ведь были и другие возможности. Чего-чего, а хорошеньких вдовушек хватало. И потом, надо было предупредить Габриэль.