Арманд Хаммер - Мой век - двадцатый

Ленин встал из-за письменного стола и встретил меня у дверей. Он был ниже ростом, чем я ожидал, коренастый, с высоким выпуклым лбом и рыжеватой бородкой, одетый в темно-серый полотняный костюм, рубашку с белым отложным воротником и черным галстуком. Когда он пожимал мне руку и усаживал около большого письменного стола, глаза его светились дружеской теплотой.

В кабинете было множество книг, журналов и газет на десятке различных языков. Книги лежали повсюду: на полках, стульях и письменном столе, оставляя место только для нескольких телефонов. На столе я заметил кусок золотоносного кварца, используемого в качестве пресса для бумаг, и статуэтки из бронзы и слоновой кости, присланные Ленину в подарок от различных организаций. В одном углу стояла большая пальма.

Все это я заметил с первого взгляда, однако, как ни старался, я позже не мог больше ничего вспомнить об обстановке в кабинете и были ли на стенах картины или портреты. В течение всего длившегося более часа разговора с Лениным мое внимание было полностью поглощено его личностью. Он обладал невероятной способностью концентрироваться на предмете разговора и вызывать у собеседника ощущение, что его мнение представляет для Ленина огромную ценность. К концу беседы я чувствовал к нему полное доверие.

Он придвинул свой стул к моему и искоса быстро смерил меня оценивающим взглядом острых карих глаз с затаенной в глубине смешинкой.

”На каком языке будем говорить, по-русски или по-английски?” -спросил он.

Я ответил, что предпочел бы английский, на котором он так прекрасно говорит.

”Ну далеко не прекрасно, — ответил он. - Я думаю, как большинство иностранцев, вы считаете русский язык очень трудным?”

Я рассказал, как стараюсь заучивать по сто русских слов в день.

Ленин улыбнулся мне мягкой обоятельной улыбкой. ”Я тоже пользовался этим методом, когда жил в Лондоне. — сказал он. — Потом я, бывало, ходил в библиотеку Британского музея и читал книги, чтобы выяснить, что запомнилось... Сначала получается неплохо, но чем больше заучиваешь слов, тем труднее удерживать их в памяти”.

Говорил он по-английски, энергично и выразительно, не жестикулируя, если не считать быстрого отсекающего движения рукой, как бы подчеркивавшего мысль, что, как я узнал впоследствии, было характерно для него и при публичных выступлениях. Изредко он останавливался, подыскивая нужные слова, но в основном говорил по-английски бегло.

Ленин сказал, что Соединенные Штаты и Россия дополняют друг друга. Россия — отсталая страна, обладающая огромными неразработанными природными богатствами. Соединенные Штаты могли бы найти здесь сырье и рынок, сначала для машин, а позже и для промышленных товаров. Прежде всего Россия нуждается в американской технике и технологии, американских инженерах и специалистах. Ленин взял в руку номер журнала ’’Сайентифик америкэн” (американский научный журнал).

’’Взгляните, — говорил он, быстро перелистывая страницы, — вот чего достиг ваш народ. Вот что значит прогресс — строительство, изобретения, машины, механизация, облегчающая человеческий труд. Россия сейчас похожа на вашу страну во времена первооткрывателей. Мы нуждаемся в знаниях и энтузиазме, которые сделали Америку такой, какая она сегодня”.

Наш разговор несколько раз прерывался секретарями, приносившими документы. Ленин жестом просил их не мешать беседе.

”Вы ездили по России?” — внезапно спросил он.

Я ответил, что только что провел около месяца на Урале и в голодающих районах.

Лицо его изменилось. Острый интерес в его глазах сменился выражением глубокой печали. В этот момент я понял, какой груз лежит на плечах этого человека.

”Да, — медленно произнес он, — голод... Я слышал, вы хотите поработать в медицинском центре оказания помощи голодающим... Да... Это хорошее и очень нужное дело. Но... врачей у нас сколько угодно, а вот кто нам действительно здесь нужен, так это американские бизнесмены с вашими методами работы. Отправив нам суда с зерном, вы спасли жизнь людям, которые без вашей помощи погибли бы этой зимой. К благодарности этих жестоко страдающих людей я присоединяю свою скромную благодарность от имени нашего правительства”. Ленин неожиданно замолчал, очевидно борясь с навернувшимися на глаза слезами.

’’Что нам действительно нужно, — его голос зазвучал громче, и глаза оживились, — так это американский капитал и техническая помощь, чтобы вновь завертелось колесо нашей экономики”.

Я сказал, что после поездки по Уралу у меня создалось впечатление, что в стране нет недостатка в сырье и рабочей силе. Многие заводы оказались в гораздо лучшем состоянии, чем я ожидал.

”В том-то и дело, — кивнул головой Ленин, — гражданская война все застопорила, и теперь надо начинать сначала. Новая экономическая политика стимулирует развитие экономики. Мы надеемся ускорить этот процесс введением промышленных и торговых концессий для иностранцев. Это открывает огромные возможности для Соединенных Штатов. Думали ли вы об этом?”

Я рассказал, что один из моих попутчиков, горный инженер, хотел заинтересовать меня асбестовыми рудниками в Алапаевске, у которых, судя по всему, большое будущее. И добавил, что не считаю возможным занимать его время личными делами.

Ленин остановил меня: ’’Вовсе нет, - сказал он, - не в этом дело. Кто-то должен сделать первый шаг. Почему бы вам не взять себе эту асбестовую концессию?”

Я был потрясен, понимая, что Ленин делает мне историческое предложение. В то же время я не был уверен в реальной возможности его осуществления. Насколько я знал русские порядки, предварительные переговоры о такого рода сделке могли затянуться на месяцы. Я и сказал ему что-то в этом роде.

Ленин моментально понял, что я имею в виду. ’’Бюрократия -это одно из наших проклятий. Я постоянно это повторяю. Вот что я сделаю — назначу специальную комиссию из двух человек, один будет связан с Рабоче-крестьянской инспекцией, другой — с Всероссийской чрезвычайной комиссией, ’’Чека”, и попрошу, чтобы они этим делом занялись и оказывали вам всю необходимую помощь. Можете быть уверены, они будут действовать без промедления. Мы организуем это немедленно”.

Так в моем присутствии было положено начало организации, которая впоследствии выросла в Концессионную комиссию Советского Союза.

’’Проведите с ними переговоры, — быстро продолжал Ленин, — а когда достигнете предварительного соглашения, дайте мне знать. Мы понимаем, что концессионерам должны быть созданы условия, при которых они смогут получать прибыль. Бизнесмены не филантропы, с их стороны было бы глупо вкладывать свой капитал в России без уверенности в получении прибыли”.